Замурованные: Хроники Кремлевского централа

— Да, я знал, что будут арестовывать. — Сергеич отхлебнул кофе и продолжил. — Звонки раздавались со всех сторон. Компетентные органы рыли землю в поисках компромата, особо не выбирая ни методов, ни средств. Всех подозреваемых в рейдерстве по Питеру ломали на показания против меня. Однако единственный, кто пошел на так называемое «сотрудничество» за инсулин, пайку и «смягчение наказания» — Бадри Шенгелия, известный, как главный рейдер в Санкт-Петербурге и лидер грузинской ОПГ, на основании оговора которого я был арестован. Параллельно в СМИ была развязана планомерная кампания по дискредитации моего имени. Я то и дело склонялся в статьях типа «Задержан предпоследний рейдер» и т. п. Порой доходило до абсурда. Так, в июле 2007 года в «Тайном советнике» вышел материал о том, что я подарил Новодевичьему монастырю картину «Тайная вечеря», приобретенную мною на «Сотбис». На следующий день к настоятельнице пришел полковник милиции Г.Н. Закаров, потребовав выдать ему «ворованную» картину, которую Кумарин якобы спрятал в монастыре. Матушка София внимательно его выслушала и послала с миром, проводив словами: «Вы же больной, я за вас молиться буду». Так и ушел полковник не солоно хлебавши.

— Прямо-таки реквизиция церковных ценностей в духе Ленина—Троцкого, — усмехнулся я, записав реплику вопросом. Беседа начинала идти в разрез сценария, расширяя рамки кондового интервью до живого разговора.

— Какое время, такие и песни, — лукаво прищурился Сергеич. — При обыске у меня изъяли все иконы, и я не удивлюсь, когда они начнут всплывать в антикварных лавках и на аукционах. Гнусное, беспринципное мародерство.

— На весь мир прогремело ваше задержание, по размаху больше похожее на войсковую операцию. А что было на самом деле? — Я снова пошел по тексту заготовки.

— Слава богу, обошлось без артподготовки, — поморщившись вздохнул Кумарин.

— Операция началась 22 августа около четырех часов по полудни. К дому подъехало несколько армейских грузовиков, из которых высыпался спецназ, замкнув территорию в плотное кольцо. Ребята, похоже, действительно готовились к войне: каски, бронежилеты, пулеметы, гранатометы. Наверное, ждали, что встретят танками. А встретили несколько узбеков-гастарбайтеров с соседней стройки и я, однорукий, в трусах и тапочках. Узбекам, понятно, досталось, а меня спасли инвалидность и обескураживающий вид. Затем под прикрытием авиации двинулись в город. На въезде в Питер колонну остановили гаишники, видимо, перепугались, что террористы собрались штурмовать северную столицу. Изолятор временного содержания, в который меня поместили, полностью разгрузили от заключенных и заменили вертухаев на московских спецназовцев. Через день Петроградский суд, принявший решение об аресте. От судебного парадного подъезда автозак, якобы со мной, с полным сопровождением уехал пустым. А меня черным ходом во дворе загрузили в другую машину и с неприметным эскортом повезли на военный аэродром под Пушкином. Оттуда двумя самолетами в Москву. Начальники со мной и докладом на ЯК-42, а командос — следом на военном транспортнике. В первопрестольной у трапа меня погрузили в броневик «Тигр» с автоматчиками «Зубра», и по перекрытой встречной полосе под вой сирен охранки прямиком в «Матросскую тишину».

— К чему понадобилось столько шума?

— Чистая показуха. Моя дача находится между Санкт-Петербургом и Хельсинки, и если бы у московской группы захвата размагнитилась стрелка на компасе, то операция могла завершиться оккупацией столицы Финляндии. Сил бы хватило. До моего этапирования в Москву в городе были арестованы все «неблагонадежные элементы», которые, по мнению столичных прокуроров, могли бы меня «отбить». И это с учетом того, что до задержания я практически жил в прокуратуре, бывал там ежедневно, иногда раза по три на дню. Помогал вызволять похищенных детей. Кроме того, накануне меня уже допрашивал по рейдерству московский следователь Демидов — пьяный, в жеваном костюме с неоторванным фирменным ярлычком на рукаве пиджака. Так что явился бы я на допрос по первому требованию, не испугался бы даже милицейского перегара.

— Перефразируя классика, можно воскликнуть: «Чайка, конечно, герой, но зачем же стулья ломать?»

— Во-первых, для разнузданной истерики Генпрокурора по факту поимки «ночного губернатора» нужны были предварительные спецэффекты. Во-вторых, задержание было организовано за две недели до образования Следственного комитета при прокуратуре и я имею все основания полагать, что основной задачей этой спецоперации была попытка дискредитации его будущего председателя. Во время обыска следователь, не стесняясь моего присутствия, сказал оперативнику: «Надо найти телефон, с которого он звонит Бастрыкину». Я не знаю, нашли — не нашли, подкинули — не подкинули, ясно одно — искали компромат на Бастрыкина, а нашли пару бронзовых лошадей.

— Кстати, о лошадях. Чайка, помнится, заявил, что «Эрмитаж отдыхает».