Замуж — никогда

Серж потакал капризам беременной супруги, нянчился с ней, как с маленькой девочкой (он был старше Нади на шестнадцать лет), целовал, гладил ее животик, чесал стопы и выслушивал жалобы. И вот результат: Надя безгранично, до слез счастлива, да и секс у них просто сумасшедший — «химия любви» сработала. А вот другие девчонки, с которыми она тут общается и по электронной почте переписывается, признаются, что их жизнь с мужьями-иностранцами не похожа на волшебный коктейль, а скорее напоминает дистиллированную воду: прежде чем произнесешь слово, его тщательно профильтруешь через мозги, вспомнишь все его значения, приготовишь рот, потому что иначе может получиться как в английском: язык не так между зубов скрутишь, и вместо «пляжа» выскочит «сучка», в самом что ни на есть неприличном смысле. У иностранцев лица вытянутся, глаза округлятся, как будто, мать вашу, весь мир обязан знать язык, на котором Драйзер написал свои романы. Так и хочется послать их всех подальше, но поздно… выбор сделан. У кого-то уже детки на ковре резвятся. Да и не только с языком проблемы… Короче, не ходите, девки, замуж за чужаков. Хотя кому что. В браке каждый ищет счастье, и Надя с Сержем свое нашла. Заключалось оно в том, что ее муж понимал, что такое большая, настоящая любовь.

— Мое сердце знало, что я встречу тебя, — ответил Серж, когда Надя спросила, почему он так долго не женился.

— А если бы мы не встретились? — не унималась она, положив голову ему на грудь.

— Тогда… тогда бы я умер несчастным. Мне жаль тех, кто так и не нашел свою любовь, а еще больше жаль тех, кто ее находит и теряет.

После завтрака Серж поцеловал супругу в нос и сказал:

— Береги себя.

Наклонился к животу и добавил:

— Веди себя прилично.

У двери он остановился и произнес:

— До вечера. Я вас люблю. — И взмахнул рукой. — Я забыл тебе сказать, Надин. Сегодня из Кельна приезжают Дмитрий Гриценко и еще несколько человек.

Надя вытаращила глаза:

— Да? А он не позвонил мне, не предупредил…

— Я скажу, чтобы он с тобой связался. Ты ведь скучаешь по землякам?

— Да, скучаю. — Надя подошла к мужу и обвила его шею руками. — Ты лучший мужчина на свете!

— Знаю. — Серж снова поцеловал ее. — Я был бы рад пригласить его на ужин, но после совещания они уезжают обратно.

— Как обратно?

— Дела…

Серж ушел, и через полчаса Надя набрала номер его секретарши.

— Доброе утро. Скажите, пожалуйста, мсье Гриценко уже приехал?

— Да, мадам. Мсье Гриценко сейчас в комнате для совещаний.

— А когда закончится совещание?

— Не могу вам сказать.

Надя положила телефон на стол, вспомнила их с Димой встречи, и ее сердце сжалось… «Эх, Димка, Димка, ты хороший парень, но ничего у нас с тобой не получилось…» Она шмыгнула носом, вытерла слезы, и тут сыночек как даст ей по селезенке!

— Перестань, — прошипела Надя. — Я очень люблю твоего папу. А это просто нервное. Все беременные психически неуравновешенны, плачут по любому поводу.

И тут раздался телефонный звонок.

— Надька, привет!

— Ой, Димка! Я так рада тебя слышать! Я чуть не умерла, когда узнала, что ты сегодня уезжаешь!

— А я собирался тебе позвонить. Мне Серж обо всем рассказал. Как ты?

— Нормально. Скоро рожать.

— Надо же… Серж с ума сходит от счастья. У вас будет мальчик?

— Ага… Слушай, а нельзя на денек задержаться?

— Нет, у меня сложный эксперимент.

— Вот те на… — разочарованно протянула Надя. — А когда ты снова приедешь?

— Не знаю… Я не думал, что сегодня прилечу. Надюша, перерыв заканчивается, а следующий, обеденный, будет в час дня. Слушай, ты могла бы приехать к офису, в то кафе, где мы когда-то были? Я смогу ненадолго вырваться. Или тебе слишком тяжело?

— Перестань, мне совсем не тяжело.

— Тогда в час?

— Да, в час, — сказала Надя, и сын снова лягнул ее, но уже по поджелудочной железе.

Вот паршивец!

Без десяти час Надя припарковалась на офисной стоянке, с трудом выбралась из «фольксвагена-жука» и, одной рукой на ходу нажимая кнопку блокировки автомобиля, а другой поправляя развевающуюся тунику, легким шагом направилась к кафе. Такая походка давалась ей с трудом, но Надя не хотела, чтобы Дима заметил, что она стала неуклюжей, как утка.

Он сидел у окна. Увидел ее, помахал рукой, вскочил, побежал навстречу. Открыл дверь, придержал ее, чтобы Надю ненароком не стукнуло.

— Надька! — Дима смотрел на нее, улыбаясь до ушей. — Ты такая красивая…

— Коровы красивыми не бывают, — усмехнулась она, — но мерси боку за комплимент.

— Je t’en prie[1]. — Дима развел руки в стороны. — Тебя можно обнять?

— Только осторожно.

Он заказал кофе, Надя — сок и яблоки, запеченные в меду. Они сидели за столиком и, улыбаясь краешками губ, задумчиво смотрели друг на друга. Первым молчание нарушил Дима:

— Как ты живешь?

— Нормально. — Надя погрузила ложечку в нежную яблочную мякоть. — А ты?

— Нормально. — Он отхлебнул кофе и уставился в окно.

— Ты выглядишь усталым, — озабоченно заметила Надя, коснувшись кончиками пальцев его руки.

— Есть немного. — Дима поморщился.

Надя положила локти на стол, почувствовала, что это неудобно, и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку стула.

— Как Анечка?