Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

– Они мертвы, а у вас есть дела в мире живых.

Слова Светачадо ударили меня как обухом по голове. Чуть мозги не вынесли. Я не хотел их слышать; я не хотел расставаться со своими дорогими родителями только потому, что они были мертвы.

– Что тебе от меня нужно? Это мои родители! Я не видел их уже… Разве не могу я пять минут пообщаться с родителями?

– Ты ищешь повод, чтобы остаться. И чем дольше ты здесь пробудешь, тем больше поводов найдется. Это затягивает. Очень соблазнительно. Но все здесь взято из твоей жизни, Галлатин, из твоей жизни, понимаешь? Все приятные воспоминания, которые тебе удалось накопить. Все, чем порадовала тебя жизнь. Этот мир был к тебе добр. Ты не считаешь, что должен ему чем-то отплатить?

В ярости я повернулся на его голос, забыв о предупреждении. И когда я увидел его воочию, когда я увидел, что он собой представляет, я не смог удержаться от крика. Потому что он сказал правду – он был всем тем, что я не хотел бы знать о самом себе. У него не было конкретной формы и размеров. Невозможно было понять, человек это, или какой-то монстр, или сам дьявол, или еще что-нибудь. Он был сразу всеми вещами, которые ты пытаешься забыть, или скрыть, или оспорить, или оправдать, или отгородить от себя миллионом барьеров – лишь бы не признавать, что это ты и есть, что это часть твоей сущности.

Но затем случилось нечто удивительное, и я даже не знаю, моя ли в том заслуга. Я отвернулся. Я сумел оторвать взгляд от мистера Светачадо и вновь посмотрел на застолье, на своих родителей, на все то, что делало мою жизнь огромной и прекрасной, а не маленькой и паршивой. Я видел добрых людей, отличное угощение, колеблемую ветерком свежую листву; я чувствовал запах весны и вкусной еды, запах жизни… Но я остался в здравом уме даже после того, как лицезрел этого Светачадо; и теперь я знал, что в свой смертный час вновь обрету все эти желанные вещи. Я был ему благодарен. И признавал его правоту: увы, я должен был до поры отказаться от «адского блаженства», вернуться в свой мир и постараться сохранить его таким, каким он всегда был для каждого из нас.

– Сынок? – раздался зовущий отцовский голос.

Я закрыл глаза:

– Ладно, мистер Светачадо, я все понял. Верните меня на землю.

И тотчас нечто влажное и теплое лизнуло мою кисть. На сей раз я не стал открывать глаза. Меня легонько потянули за руку, направляя влево. Я вслепую преодолел несколько ступенек, доверяясь ведущему, зная, что это Сайрус. Должно быть, в этом заключался глубокий смысл: если твой разум отправил тебя в странствие, только твоя душа сможет найти обратную дорогу.

– Не так быстро, месье. А кто рассчитается за еду? Плати по счету, Билл. Угощение подано честь по чести, а у меня здесь не благотворительная столовая.

Дьявол был в белом поварском колпаке. Этаком нелепом высоком колпаке, напоминающем бумажную папильотку, которую надевают на косточку отбивной в ресторанах с претензией на изыски. Не только колпак, но и вся его одежда сияла белизной. А лицо было самым обыкновенным – лицо как лицо, в белом обрамлении. Хотя нет, кое-что странное в его облике все же было – двойные усы. Две тонкие линии усиков, одна параллельно другой, как две черты на бумаге.

– Я вижу, вы любуетесь моими усами. Есть шанс, что такие войдут в моду?

– Если хотите знать мое мнение, выглядят они глупо. Да у людей и не получится отращивать по паре усов.

Он пожал плечами и пошевелил своими усиками. Сначала верхними, потом нижними.

– Можно вырастить одни густые усы, а потом простричь вдоль них полоску.

– Все равно смотрится глупо.

– Дуракам свойственно цепляться за свое мнение. Однако к фактам: как вы намерены расплачиваться за еду? Учтите, «Виза» или «Мастеркард» здесь не принимаются.

Он засмеялся – звук был противно-скрипучий, как при откручивании тугой пластиковой крышки на канистре. Этот смех заставил меня поежиться, однако я не отвел глаза. Видя мое замешательство, он взял меня за локоть. Я дернулся, но держал он цепко.

– Ты пришел по своей воле, дружок Билли, а потом захотел уйти, но для живых это не так-то просто. Любой человек, побывавший здесь и захотевший уйти, должен расплатиться.

– Чем расплатиться?

– Тем, что ты больше всего любишь. Я позволю тебе уйти, однако платой за поданное угощение и за это милое зрелище будет что-то особо тобой любимое. Оставаясь, ты получаешь все это великолепие даром. Но за возможность уйти ты должен отдать мне то, без чего тебе жизнь не мила.

– Эй, мистер Светачадо, вы здесь? Он говорит правду?

– Забудь, он тебе не поможет. И потом, ты же видел, что он собой представляет.

– Ему тоже пришлось расплатиться?

– Разумеется. Он отдал мне свое тело. Красавец был мужчина, между прочим. Плюс к тому очень тщеславный. Больше всего на свете любил разглядывать себя в зеркале и никогда не уставал собою восхищаться. Вот уж не думал, что он от этого откажется, но некоторые люди удивляют меня своими поступками.