Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

– Нет – то есть долгое время не знал. Как я уже говорил, она не хотела, чтобы об этом стало широко известно, так что, кроме ее матери, в курсе были очень немногие. Ну как некоторые очень одаренные спортсмены или талантливые музыканты не любят заниматься тем, к чему имеют врожденные способности?

– Да, мой бывший муж, например. Он превосходный шахматист, но не любит играть, потому что шахматы, видите ли, нагоняют на него скуку.

– С Хизер было примерно так же. По ряду причин она не практиковала алхимию, хотя была в этом деле экспертом. Но должность профессора позволила ей, не привлекая к себе лишнего внимания, изучать этот предмет под видом работы над докторской диссертацией. «История алхимии в Америке» – не самая животрепещущая тема для диссертации, но она стала удобным прикрытием для многолетних исследований, которые помогли ответить на не дававшие ей покоя вопросы. Когда ее спрашивали о причинах выбора такой темы, она говорила, что заинтересовалась алхимией в практическом и метафорическом планах, поскольку это связано с ее деятельностью в смежных областях знания. Она имела ученую степень по металлургии, так что объяснение выглядело правдоподобным.

– Но все изменилось в тот день, когда муж узнал о ее даре, – вмешалась Беатриса, прервав Миллза в кульминационный момент рассказа.

Получилось неправильно и некрасиво, но ей было трудно себя контролировать после микросрыва, случившегося в туалетной комнате. Хороша, нечего сказать – вздорная, несдержанная на язык идиотка! И что теперь остается: идти домой в одиночестве, злясь на саму себя? Контроль потерян, какая-то часть ее души сбилась с правильного маршрута и на форсаже яростно мчалась невесть куда. Как поступить? Позволить ярости нестись своим путем или попытаться ее укротить? Но возможно ли это? Способны ли мы сдержать ярость перед стартовой линией, благодушно советуя сделать пару глубоких вдохов и чуточку сдать назад?

Однако Миллз, славный Миллз, сделал вид, что не заметил ее бестактности, и ровным голосом продолжил рассказ с того места, где его прервала Беатриса:

– Но то, каким образом

Вадим узнал ее секрет, само по себе достойно отдельной истории. – Он сделал паузу и вгляделся в лицо Беатрисы. – Как ты себя чувствуешь? Хочешь вернуться домой?

– Нет, я бы еще немного прогулялась, если ты не против. Что-то нервы расшалились.

– Конечно, я не против.

Они покинули кафе и медленно зашагали вдоль речного берега. Батон зигзагами двигался то впереди, то позади них, принюхиваясь к окружающему миру. Периодически им попадались люди, проезжавшие на велосипедах, пробегавшие трусцой или так же неторопливо шагавшие навстречу, но бо́льшую часть времени на тропе не было никого, кроме них. Беатриса взяла Миллза под руку. Они шли молча, пока она не сказала:

– Ну вот, теперь я в порядке. Расскажи мне, как он узнал про ее дар.

– С некоторых пор Вадим неважно себя чувствовал и наконец решил обратиться к врачам. Они сделали анализы, результаты которых им не понравились. Тогда провели полное обследование и выявили у него рак желудка, третья стадия.

Беатриса остановилась и посмотрела на Миллза:

– Насколько это плохо? Я ничего не смыслю в этих стадиях.

– Это очень плохо. Хуже только четвертая стадия, когда шансов на выживание практически нет, хотя чудеса иногда случаются. Он вернулся из больницы и сказал Хизер, что умирает… Следующая часть этой истории довольно туманна, поскольку ни один из них не рассказал ее мне во всех подробностях. Пришлось объединить и сопоставить их рассказы, чтобы получить подобие общей картины.

– Почему они не рассказали подробнее?

– Скоро поймешь почему. Оба рассказа сходятся в том, что для начала Хизер велела Вадиму снять рубашку и лечь на диван. Он спросил, зачем это нужно, а она сказала: «Просто сделай это». Потом она положила обе руки ему на живот и закрыла глаза. В таком положении ее руки оставались очень долго. Вадим пытался с ней заговорить, но она приказала ему молчать. Наконец она убрала руки и покинула комнату, велев ему оставаться на месте. После долгого отсутствия она вернулась с бутылочкой – вроде тех, какие приносят стюардессы в самолете, когда ты попросишь коктейль. «Выпей это и ложись», – сказала она жестко и властно. По словам Вадима, она никогда прежде не говорила с ним таким тоном: «как учитель со школьником». Питье на вкус напоминало кока-колу, что стало еще одним поводом для удивления. «Она что, поит меня шипучкой?» – подумал он. Однако выпил все до дна и вновь лег на диван. Далее повторилось наложение рук, только теперь одна поверх другой и ближе к низу живота. По словам Вадима, он ничего не почувствовал – абсолютно ничего, подчеркнул он. Через какое-то время она медленно отвела руки. И под ними, подобно рыбе, вытянутой из его тела незримой леской, шевелилось нечто живое. Оно походило на большого черного таракана или другое крупное насекомое. Ужаснувшись, Вадим попытался сесть, но Хизер надавила ему на грудь с криком: «Лежи смирно и дай мне закончить!»

– Миллз, это правда? Ты это не выдумал?