Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

Я сделал, как было сказано. Когда Ава велит сделать то-то и то-то, ты это делаешь, потому что… просто потому, что это Ава. Она любит сладкое, международную политику, чистую правду, работу в чрезвычайных ситуациях и чудеса – не обязательно в таком порядке значимости. Она журналистка, которой по душе командировки в самые опасные места планеты, вроде афгано-пакистанской границы или Сьерра-Леоне. Вы можете увидеть ее в теленовостях с каской на голове или с развевающимися волосами, когда рядом взлетает вертолет, который только что доставил их съемочную группу на далекий военный аванпост или к дымящимся развалинам деревни, накануне атакованной инсургентами. Она бесстрашна, уверена в себе и нетерпелива. Кроме того, она беременна – и только потому сейчас находится дома. Мы с ней уверены, что ребенок мой, хотя нельзя полностью исключить и отцовство Эймона.

Я знал Аву Малкольм двенадцать лет, из которых одиннадцать лет я ее любил. Она же не проявляла ко мне интереса, если за таковой не считать редкие звонки из невообразимых мест типа Уагадугу или Алеппо. Сигнал оттуда проходил слабо и с помехами. В ту пору, до появления спутниковых телефонов, наши разговоры часто обрывались на полуслове, как будто линиям связи надоедало передавать туда-сюда пустую болтовню.

Позднее она призналась, что долгое время считала меня геем. Но когда по возвращении из очередной командировки она обнаружила, что я живу с Джен Шик, мой гей-период в мозгах Авы Малкольм подошел к концу.

У бедняжки Джен не было ни единого шанса. Я всегда знал, что буду любить только Аву – любить издали, радуясь каждой подаренной ею минуте общения, восхищаясь этой отважной талантливой женщиной и со стороны наблюдая за тем, как она проживает свою замечательно яркую жизнь.

Но затем ее подстрелили. По иронии судьбы случилось это не в какой-то далекой, грязной, раскаленной на солнце дыре с толпами дрянных парней, разъезжающих на мулах и верблюдах вместо танков. Нет, это случилось в ночном магазине всего в четырех кварталах от ее нью-йоркской квартиры, когда она собралась купить бутылку красного вина и пакет сырных палочек, что совпало с попыткой придурка по кличке Трепач совершить свое первое ограбление. Он потом утверждал, что его пистолет выстрелил сам по себе, причем два раза. И одна из пуль задела плечо Авы. Хотя «задела» – это слишком мягко сказано, если учесть, что вылетела эта пуля из «Глока-36», серьезной пушки сорок пятого калибра. Возможно, все обошлось бы без крови, упади Ава на пол, как сделали другие покупатели, когда Трепач угрожающе завопил. Но Ава – это Ава; ей нужно было видеть, что происходит, и она осталась стоять, пока пистолет не выстрелил, оказавшись в тот миг направленным в ее сторону.

За годы репортерской работы она повидала много ужасных вещей и всегда выходила из передряг без единой царапины. Но как это часто случается с людьми, получившими серьезное ранение, последнему сопутствует психологическая травма. Выписавшись из больницы, она «целый год моталась по миру, трахалась с кем попало и пряталась от знакомых». Это ее собственные слова.

– Я вышла из больницы с рукой на перевязи и шилом в заднице. Я была свихнувшейся на сто сорок два процента как минимум. И я хотела жить вдвое активнее, чем жила прежде: повидать как можно больше разных мест, переспать с как можно большим числом мужчин. К этому я пришла, побывав на волосок от смерти, и в погоне за новизной была ненасытна: больше жизни, больше секса, больше новых мест… Я использовала тысячи бонусных миль, накопленные за годы служебных перелетов. А когда бонусы закончились, стала использовать полезные знакомства, чтобы попасть в ту или иную точку мира. Много времени я провела на юго-западе России, потому что те места походили на новый Дикий Запад – с бешеными нефтедолларами и лихорадочной деловой активностью. И как-то раз в Баку я встретила йита…

Это типично для рассказов Авы. В своих телерепортажах она всегда говорит строго по делу, четко и ясно выражая мысль. Но в живом общении ее частенько заносит, и она упускает из виду, что собеседник может не знать, где находится этот Баку, и – наряду с большинством жителей Земли – уж точно не знает, что такое «йит».

– Пожалуйста, поясни последние два слова.

– Азербайджан, – сказала она нетерпеливо. – Баку – это столица Азербайджана.

– Ладно, с Баку разобрались. Как насчет йита?

– Это джеллум.

– А что такое джем-лум?

– Йит – это другое название джеллума: что-то вроде гадателя или, скорее, шамана. Гибрид колдуна и мудреца. Только в Азербайджане йитами являются исключительно женщины. Это довольно странно, потому что в остальном у них господствует мачизм – мужчины всюду на первом плане.

– Теперь все ясно: Баку и йит.

Она наклонилась вперед и чмокнула меня в уголок рта.

– Мне нравится, что ты меня прерываешь и просишь пояснения. Обычно люди слушают мою трескотню, пропуская мимо ушей непонятные им детали.

– Продолжай.