Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

– Я как раз думал об этом! У нее такой вид, будто он только что признался ей, что у него есть другая женщина… Одна из самых важных женщин в моей жизни была рыжей. Эдди Девон – первая женщина, о которой я когда-либо мечтал. В пятнадцать лет у нее было тело, от которого взвыли бы монахи. Эдди Девон даже жвачку жевала эротично! Ты замечал, что, когда девочки-подростки жуют жвачку, у них рот как будто полон непристойности – розовый и эротичный? Цвета этого напитка. – Он поднял свой бокал. – Все в школе заглядывались на нее, и она это знала. Это вызывает самоупоение в молодых девицах, от которого они просто пылают, – знать, что они находятся в центре внимания и весь мир не сводит с них глаз. А может быть, в глубине души они понимают и то, что так будет не больше чем несколько лет, и наслаждаются, пока есть такая возможность… В общем, Эдди сводила всех нас с ума – в том числе и толстяка Майка Биллу. Знаешь, каково это, когда тебя дразнят Жирножопым перед Эдди Девон? Это хуже всего, Инграм. В детстве это одна из смертельных ран. Но мы в детстве крепки – ощущая ее дыхание рядом, я выносил оскорбления от прочих пацанов. Иногда она даже говорила мне что-нибудь хорошее или улыбалась, и это снимало изрядную часть моих мук… Боже, сколько времени я не думал о той девочке? Наверное, все из-за того, что ты напомнил мне про Клинтона.

Майкл надолго припал к своему напитку, а потом со стуком поставил на стол.

– Я должен рассказать тебе историю про Клинтона и Эдди… Его звали Клинтон Дайкс. Он жил на той же улице, что и я, в сиротском приюте Святой Деборы. В приюте все ребята были хулиганы, но Клинтон не пробыл там и пяти минут, как поставил всех на место и стал главарем. Знаешь, как он себя называл? «Князь Пяти Пальцев». Не спрашивай меня почему. Родом он был из Нью-Йорка, но я так и не узнал подробностей, как он оказался в Святой Деборе, он сказал только, что его родители умерли… Клинтон был совершенный, законченный псих. Наверное, шизофреник, но мы в то время не знали таких умных слов и просто думали, что у него паршивый характер. Клинтон был таким психованным, что во время драки хватал что попадется под руку и лупил по голове. Я видел эту картину. У нас в городке было много крутых ребят, но, увидев такое, они поняли, что им грозит. Клинтон был бешеный, как муха в банке.

– Что за странный образ. Вы дружили? Ты ведь вроде бы сказал, что тебя ребята держали за тюфяка-недотепу.

Майкл кивнул и закрыл глаза:

– Да, но ты знаешь, как ребята привязываются друг к другу без всякой причины, не иначе как из-за какой-то странной химии? Так и мы с Клинтоном с первого же дня, как познакомились, стали приятелями. Приют был неподалеку от моего дома, на той же улице, – в десяти минутах ходьбы. В первый же день, как Клинтон появился у нас в школе, мы вместе пошли домой, просто потому что нам оказалось по пути. Когда дошли до моего дома, он похлопал меня по плечу и сказал: «До завтра» – а на следующее утро ждал у моих ворот, чтобы вместе пойти в школу. С тех пор так и повелось… На второй день в обеденный перерыв Энтони Фанелли назвал Клинтона нацистом, и тот вмазал ему в ухо бутербродом. Бутерброд был с яичным салатом. До сих пор помню это желто-белое месиво, стекающее по щеке Фанелли на шею. – Билла наклонился вперед и в возбуждении сцепил руки. – Видишь ли, Энтони был крутым парнем, но, когда Клинтон так быстро и крепко залепил ему бутербродом, в глазах у него появилось испуганное выражение – типа, нет, в этот

котелок я больше не суну ложку, спасибо большое.

Билла с таким смаком рассказывал и так весело вспоминал, что я отчетливо представил выражение лица Фанелли – потрясение от внезапного удара и стыд, что тебя так унизили перед всеми.

– И что сделал Фанелли?

– Глядя прямо перед собой, доел остатки бутерброда. Потом подошла Эдди Девон со своей свитой и остановилась посмотреть на него. Не сомневаясь, что все слушают, она сучьим голоском проговорила: «Энтони, у тебя лицо измазано яйцом…»[17] Краем глаза я заметил, как Клинтон поднял руку и щелкнул пальцами, привлекая ее внимание. Мы все посмотрели на него, потому что теперь дело было в них, хотя сама она еще об этом не знала: Королева Школы против Князя Пяти Пальцев… Она взглянула на него. Клинтон подошел к Энтони, провел пальцем по яичному салату у него на лице, потом засунул его в рот и сказал Эдди: «Вкусно – как ты!»

* * *