Запад Эдема (пер. О. Колесникова)

– Ты знаешь, что я должен так поступить. Это мой план, и я не могу позволить, чтобы другие штурмовали город, а я стоял в стороне.

– Ты покидаешь меня… – хрипло сказала она, и в словах ее звучала вся боль одинокой жизни. – Ты – все, что у меня есть.

– Ты ошибаешься, сейчас у тебя есть еще и Арнвит, и ты будешь беречь его, пока я не вернусь. Я, да и все мы, делаем это только ради безопасности саммад, которая невозможна, пока мургу будут охотиться на нас. Только после их смерти мы можем жить в мире, как прежде. Отправляйся вместе с саммадами на луга у изгиба реки, и прежде чем придет зима, мы присоединимся к вам.

– Скажи, что ты вернешься ко мне…

Она опустила голову, и густые волосы закрыли ее лицо как тогда, когда он впервые увидел ее. Ребенок сосал и почмокивал, глядя на него круглыми голубыми глазами. Керрик протянул руку, мягко взял Армун за подбородок и поднял ее голову. Отбросив в сторону волосы, он ласково провел по ее лицу пальцами, задерживаясь на раздвоенных губах.

– Как и ты, я жил одиноко, – сказал он тихо, так, чтобы слышала только она, – все это в прошлом. Когда я вернусь, мы никогда больше не разлучимся. Это я тебе обещаю.

Ласка Керрика обезоружила Армун, она знала, что он действительно испытывает то, о чем говорит, и может смотреть на ее лицо без смеха. Слезы хлынули из ее глаз, и она смогла только согласно кивнуть, когда он поднялся и ушел. Взглянув на ребенка, она подняла его и уложила спать, стараясь не поднимать глаз, потому что знала – охотники уходят.

Херилак вел их через холмы, все время держась в тени деревьев. Он шел быстро и ровно, а остальные следовали за ним.

Они шли без остановок, пока не стемнело настолько, что невозможно стало различать дорогу. К тому же все уже шатались от усталости. Херилак объявил остановку и положил свой ранец на землю. Остальные, довольно ворча, сделали то же самое. Керрик подошел и сел рядом с Херилаком. Они ели молча. Тем временем сумерки сгустились, и на небе появились звезды. На дереве закричала сова.

– Неужели они уже выследили нас? Может, эта сова говорит другим птицам, что мы здесь? – с интересом спросил Херилак.

– Нет. Это просто сова. Птицы, которые выслеживают нас, говорят только с мургу, а не друг с другом. Раптор, который видел нас вчера, еще не вернулся в Альпесак, поэтому мургу еще верят, что мы стоим лагерем на берегу. Когда они обнаружат, что мы ушли и пошлют других птиц искать нас, мы должны быть далеко. Они будут искать саммад и их путь, но мургу не додумаются заглянуть сюда. Опасность будет поджидать нас, только когда мы подойдем к городу.

– Значит это должно быть как можно позднее…

– Да, когда будет слишком поздно для них.

«Храбрые слова, – подумал Керрик, и криво улыбнулся в темноте. – Сможет ли эта маленькая группа охотников действительно уничтожить могучий город? Это казалось невозможным. Сколько их тут? Не больше трех дюжин. Правда, они вооружены хесотсанами, но то же самое есть и у йилан. Хесотсаны, копья и стрелы против могущественной расы, населяющей мир с начала времен. – Эта невозможность покрыла его мысли мраком более черным, чем окружающая ночь. – Как же этого достичь?»

Едва появились эти мысли, пальцы Керрика нашли деревянный ящичек, который он принес из долины. Внутри ящичка лежали камни, в которых был заключен огонь. С огнем это можно сделать, и они сделают это. С этим твердым решением, захватившим его так же крепко, как он сжимал ящичек, Керрик лег и уснул.

– Вернулись первые птицы, которых мы отправляли, – сказала Вайнти. – Снимки изучены, и мы думаем, что стая устузоу ушла к этим горам, лежащим к северу.

– Ты уверена? – спросила Малсас.

С этими устузоу никогда нельзя быть твердо уверенным, потому что все они не похожи друг на друга. Но мы знаем, что на берегу их больше нет и ни одна из их стай не идет на юг.

Сталлан молча стояла позади Вайнти и слушала разговор. Действительно, на берегу не было найдено ни одной стаи, но это еще ничего не значило. Во всем этом было что-то зловещее. Это ей подсказывал охотничий инстинкт, но она не знала, чем вызвано это чувство. Малсас, хоть и не была охотницей, неосознанно разделила ее тревогу.

– Я не понимаю этого. Зачем эти животные совершили такой долгий марш на берег и почти сразу же ушли обратно?

Вайнти неуверенно шевельнулась.

– Они запасали пищу на зиму и ловили рыбу.

– Вот именно, – согласилась Малсас. – Что же тогда двигало ими? Ты, Вайнти, долго держала у себя одного из них и должна знать это.

– Они хитры и могут быть очень опасны. Мы не должны забывать, как они убили самцов на берегу.

– Твой устузоу сбежал, не так ли? – спросила Малсас. – Он с этой стаей на берегу?

Вайнти ответила спокойно, как только могла:

– Я верю в это. Он один из опаснейших, потому что кроме звериной хитрости, кое-чему научился у йилан.

Видимо, Малсас следила за ней и знала о ее интересе к увеличенным снимкам. Этого и следовало ожидать: она сама поступила бы так же.

– Это существо должно быть уничтожено, а его шкура должна быть повешена на стене Истории.

– Мы хотим того же, эйстаа.

– Что же ты планируешь сделать?