— Это из одной русской книги, — ответил я. — Учитель географии сошел с ума и рвался из дурдома на волю, в пампасы.
— Бедняга, — посочувствовал Дуглас. — А тебе обязательно пампасы надо, или какой-нибудь нью-йоркский парк подойдет?
— Парк подойдет, — согласился я. — Только, пожалуй, не Центральный, а то до него тащиться столько же, сколько до твоей Патагонии…
Центральный парк затеяли делать уж больше десяти лет назад, а конца работы и видно пока не было. Правда, на время войны работы в нем приостановили, но война уж давно кончилась, а сделана была разве что половина от задуманного.
Насколько я знаю, там от первоначального рельефа ни камешка не осталось: что-то взрывали, что-то копали, завозили землю из Нью-Джерси, — в общем, создавали настоящий искусственный, но как бы естественный пейзаж. И находилось это чудо терраформирования ой как далеко от нашей улицы, аж за 59й стрит. В 21 веке проблема решалась бы метро или автомобилем, но в середине девятнадцатого века транспортные расходы встали бы в копеечку, да и времени поездка заняла бы немало.
— Тогда лучше на Батарею отправиться, — заключил Дуглас, и когда мы пришли на завтрак, пригласил с нами погулять мисс Мелори, Шейна и обоих Трейси. Шейн тут же попробовал выпросить, чтобы маршрут сменили на Центральный парк — там, мол, зверинец… но всем было лень тащиться в такую даль в ту пору, когда не то зима, не то весна, и в парке нет никаких особых развлечений, а для просто подышать свежим воздухом Бэттери-парк подходил как нельзя лучше.
— Бэттери-парк уже не тот! — вмешалась в наш разговор хозяйка пансиона. — Вот когда я молоденькой была — вот тогда действительно самый лучший парк на Манхеттене — это он и был, в Касл-Гардене то представления, то выставки, в парке — гуляния… а потом какой-то умник придумал в Касл-Гардене иммигрантов разместить — и всё, пропал парк! Траву повытоптали, деревья пообломали. Близко к Касл-Гардену лучше и не подходить — там эти приехавшие прямо толпами клубятся: немцы да ирландцы, да какие-то шведы еще объявились.
— Мы не близко пойдем, — заверил Дуглас.
И в самом деле, только в восточной части и можно было гулять.
— Когда-то здесь жили ленапе, — рассказывал Дуглас. — Рыбачили, собирали устриц, огородики разводили. Потом тут появились голландцы, отсыпали индейцам несколько мерок стеклянных бус, дали ножей, топоров, мотыг — в общем, всякого товара на шестьдесят голландских гульденов или двадцать четыре доллара, и получили остров Манхэттен в полную собственность. И это сейчас кажется, что индейцы продешевили, а на самом деле они получили груду разной ценной металлической утвари за клочок земли, каких вокруг было много. Вон в том месте, — он показал на восток от парка, — завелся поселок Новый Амстердам. А здесь, — он широким жестом обвел парк, — были скалы и мелководье… неудобицы, короче, на которых порт не устроишь, так что голландцы приткнули тут артиллерийскую батарею, англичане традицию продолжили, но что-то я не помню, чтобы эти укрепления внесли хоть какой вклад хоть в какую войну. После войны за независимость тут по той же традиции на насыпном острове поставили форт, но очень быстро поняли, что как военный объект он никому здесь не нужен, — и быстренько сплавили форт городу Нью-Йорку как место для развлечений. Вокруг форта насыпали немного землицы, насадили деревьев и обозвали форт Касл-Гарденом, а парк около него — Бэттери-парком. Ну и начали с той поры земли еще добавлять, и парк понемногу вырос до современных размеров, и, наверное, еще подрастет, — заключил Дуглас.