Западный рубеж

— Значит, Зуев был двойным агентом, — совершенно резонно предположил Книгочеев. — Работал одновременно на англичан и на немцев. Возможно, что на австрийцев.

— А как вы считаете, Зуев мог работать на Польшу?

— На Польшу? — вскинулся Книгочеев, как тот чиновник, что проверял паспорта в стихотворении Маяковского. — Зуев прибыл сюда в девятьсот седьмом году, а Польша появилась спустя десять лет. В девятьсот седьмом никому бы и в голову не пришло, что Юзеф Пилсудский соберет воедино куски кусочки бывшей Речи Посполитой. Скорее всего, Зуев работал на немцев.

— А если допустить, что Зуев изначально являлся членом польской националистической группировки, например, пресловутой революционной фракции, созданной Пилсудским внутри ППС[4]

, мечтавшей о возрождении Польши, а потом он его завербовала английская разведка? Причем Зуев стал работать на англичан с согласия руководства партии. Возможно такое?

— Мне кажется, это слишком сложно, — пожал плечами Книгочеев. Подумав несколько мгновений, покачал головой: — Впрочем, если вспомнить, что Пилсудский стал проповедовать «прометеизм»[5] еще накануне русско-японской войны, а обретение независимости Польши он связывал с разгромом России в Великой войне, то вполне возможно. И если допустить, что господин Зуев был единомышленником Пилсудского, то все встает на свои места.

— Забавно, — сказал я, хотя на самом-то деле не видел ничего забавного. — Польский националист, прикидывавшийся русским полонофилом, работавший на Британию и одновременно вредящий Антанте, чтобы досадить России.

На самом-то деле, мне стало очень грустно. Получается, Зуев обвел меня вокруг пальца. Да я и сам хорош. Уперся в то, что господин главный библиотекарь — английский шпион и не стал проверять иных линий, хотя должен был. Слабое утешение, что мое руководство — Кедров с Артузовым — не ставило мне задачи по отработке Зуева на предмет принадлежности его к «Двуйке», то есть ко Второму отделу Генерального штаба Войска Польского, а если конкретно, то к офензиве, но сам-то я должен думать! Ладно, поздно рвать волосы на пятой точке, надо о деле думать.

— Александр Васильевич, вы же отрабатывали связи Платона Ильича с жителями города, — поинтересовался я. — Наверняка, среди них попадались и этнические поляки. Возможно, члены ППС.

Книгочеев вздохнул, пожал плечами и сказал:

— Никто не рассматривал Зуева как поляка. Фамилия и имя русские, а Царство Польское — только часть Российской империи. Касательно же поляков… В Романове, то есть Мурманске, библиотекарем служил поляк. Если не ошибаюсь, фамилия его Возняк. Разумеется, он частенько наведывался к Зуеву. Вы сами понимаете, что библиотека — идеальное место для встреч резидента с агентами. Кто же станет обращать внимание на посетителей, обменивающих книги?

Это точно. Значит, придется тупо перебирать все читательские формуляры, откладывать в сторону всех поляков, а потом методично их проверять. А губисполком и так второй месяц бухтит на меня, что не пускаю читателей в Архангельскую библиотеку. Мол, единственный «луч света в темном царстве», так и тот ЧК закрыло. Ничего, потерпят немного.

Книгочеев, между тем, продолжал:

— Да, среди посетителей библиотеки был поляк, которого подозревали сочувствующим большевикам, но прямых доказательств не обнаружили. К тому же, по нашему мнению, он не представлял опасности для государства ввиду его постоянной удаленности от городов и от всего прочего.

Я слегка насторожился. Интересно, что за отдаленность? Белое море?

— Павел Новак служил, а не исключено, что и до сих пор служит на ледоколе «Таймыр» радистом.

Мать моя женщина! С этого ледокола во время интервенции шли регулярные радиосообщения в Разведупр, касавшиеся состояния армии Северного правительства. А если и в армейской разведке сидит агент офензивы? Информация о белогвардейцах интересна и Польше. А если Новак продолжает передавать данные, но уже о нашей армии? Ведь даже информация об отправке на Западный фронт «отфильтрованных» офицеров может представлять интерес. А перед моим отъездом в Москву из шестой армии отправили на Запад целый полк. Хм. Значит, нужно «копать» железнодорожников, а может, кого-то и в штабе шестой армии. Разберемся.

Я махнул рукой и приказал:

— Александр Васильевич, к вечеру жду от вас подробный рапорт. Расскажете о разработке Зуева вашим ведомством, о всех его польских связях и о том, как сопоставили задания в книге Конрада с диверсиями.

— Слушаюсь, Владимир Иванович, — поднялся Книгочеев.

Александр Васильевич собрал свои вещи и ушел. Похоже, Книгочеев постоянно ждал от меня вопроса с подвохом. Я даже знал, какого. Мол, а чем занимался дорогой товарищ жандарм во время интервенции? Разводил с женой курочек? Считать, что контрразведка союзников и Военно-регистрационное бюро Северного правительства прошли мимо бывшего ротмистра — нелепо. В самой контрразведке он не служил, это точно, я бы об этом знал, но какие-то услуги оказывал, стопудово. Ладно, потом разберемся. Мне Книгочеев нужен, да и пирожки его супруга печет первоклассные.