Запах соли, крики птиц

— Оно сидит идеально! — с сияющим видом заявила Анна, и Эрика не могла не согласиться. Платье в отдельных местах закололи булавками, и после внесения всех изменений оно будет сидеть великолепно. Несколько набранных за время беременности килограммов, которые упорно держались, теперь исчезли, и в результате более правильного режима питания Эрика чувствовала себя здоровее и свежее.

— Ты будешь такой красивой! — воскликнула Анна.

Эрика посмеялась над сестрой, которая в данный момент, похоже, проявляла чуть ли не больше энтузиазма в отношении предстоящей в субботу свадьбы, чем сама невеста. Она бросила взгляд на Майю, уснувшую на детском сиденье.

— Больше всего я волнуюсь за Патрика, — сказала Эрика, и улыбка сошла с ее лица. — Он совершенно закрутился. Сможет ли он получить от свадьбы удовольствие?

Анна задумчиво посмотрела на нее, казалось что-то взвешивая, наконец словно бы решилась.

— Вообще-то это планировалось как сюрприз. Мы тут с ребятами обсудили и договорились не устраивать вам перед свадьбой девичник и мальчишник. Решили, что сейчас вроде бы не время для разных глупых затей. Вместо этого мы заказали вам на пятницу ужин и номер в гранд-отеле, чтобы вы могли спокойно расслабиться перед субботой. Надеюсь, ты не против? — осторожно спросила Анна.

— Боже, как мило с вашей стороны! Думаю, вы совершенно правы. Прежде всего, Патрику сейчас не до мальчишника. Замечательно, что мы сможем чуть-чуть передохнуть в пятницу, — подозреваю, что в субботу у нас на это будет мало шансов.

— Да, боюсь, что так, — засмеялась Анна, явно испытывая облегчение от того, что идея пришлась сестре по душе.

Эрика сменила тему.

— Послушай, я решила потихоньку заняться исследованием маминой жизни.

— Исследованием? Что ты имеешь в виду?

— Ну… хочу немного покопаться в родословной. Узнать, откуда она родом и тому подобное. Может, что-нибудь и выясним.

— Ты уверена, что тебе это действительно нужно? — скептически спросила Анна. — Конечно, поступай как хочешь, но мама не отличалась особой сентиментальностью. Наверняка поэтому она ничего и не сохранила и не рассказывала нам о своем детстве. Ты же знаешь, что она никогда не стремилась оставлять что-нибудь на память о наших детских годах.

В смехе Анны прозвучали нотки горечи, удивившие Эрику: ей всегда казалось, что холодность матери сестру совершенно не волновала.

— Неужели тебе не любопытно? — спросила Эрика, косясь на Анну.

Та смотрела в окно, расположенное с пассажирской стороны.

— Нет, — ответила она после краткой, но выразительной паузы.

— Я тебе не верю. И все-таки начну понемногу искать. Если захочешь, я буду рассказывать тебе о том, что найду. В противном случае можешь об этом забыть.

— Представь, что будет, если ты действительно что-нибудь раскопаешь. — Анна перевела взгляд на Эрику. — Представь, если ты обнаружишь самое обычное детство, самые обычные юношеские годы и никакого иного объяснения, кроме того, что мы ее просто-напросто не интересовали. Что ты тогда станешь делать?

— Буду жить с этим дальше, — тихо ответила Эрика. — Как жила все это время.

Остаток пути домой обе сидели молча, погрузившись в размышления.

Патрик уже в третий раз пробегал глазами список, пытаясь заставить себя не смотреть все время на телефон. Каждый раз, когда раздавался звонок, он надеялся, что звонят из Уддеваллы, чтобы сообщить более подробную информацию о детях, но неизменно его ждало разочарование.

Не оправдал надежд и список владельцев собак: адреса оказались разбросаны по всей Швеции, но в непосредственной близости от Танумсхеде никто не проживал. Патрик понимал, что эта зацепка изначально была слабоватой, но все-таки питал известные надежды. На всякий случай он медленно прошелся по списку в четвертый раз. Сто пятьдесят девять имен. Сто пятьдесят девять адресов, но ближайший из них расположен в пригороде Тролльхеттана.[38] Патрик вздохнул. Большая часть его работы состояла из скучных и отнимающих массу времени дел, но события последних дней почти заставили его об этом забыть. Он развернул стул и посмотрел на висевшую на стене карту Швеции. Булавки, казалось, смотрели на него, призывали увидеть некий рисунок, разгадать код, который они составляли. Пять булавок, пять мест, разбросанных по нижней половине продолговатой территории Швеции. Почему убийца перемещался именно между этими точками? Из-за работы? В поисках развлечений? Специально, чтобы запутать? Не проживает ли убийца постоянно где-нибудь в другом месте? В последнее Патрик не верил. Что-то подсказывало ему, что разгадку следует искать именно в географическом рисунке, что убийца по какой-то причине ему следует. Он также полагал, что убийца все еще находится в их регионе. Это было скорее ощущением, нежели уверенностью, но настолько сильным, что Патрик невольно всматривался на улице в каждого встречного. Может, этого человека они ищут? Или этого? Или того? Кто скрывается за маской анонимности, обыденности?

В кабинет, робко постучав, вошел Йоста. Патрик вздохнул и поднял взгляд.