Запах стекла

Хофман все так же держал руку на оружии. Второй рукой он поднес к губам стакан с пивом.

— Спасибо за то, что предупредили противника, — буркнул он.

— А о чем мы его предупредили? — удивился Матысик. — То, что тебя хотят убить, для тебя было ясно еще раньше, ведь правда?

— Тут дело в том, чтобы они знали, — вмешался Томецкий.

— Что знали?

— Что у тебя имеется нечто такое, как «Балаболка», — слегка усмехнулся шестидесятисемилетний экзекутор.

В ремонт расстрелянного самолета никто и не игрался, только сжечь эту чертову кучу алюминия никак не удалось. Чтобы взорвать чертову машину, не было достаточного количества взрывчатки, поэтому Томецкий выслал переводчика в ближайшую деревню. Тот четко и ясно сообщил, что чертовы белые оставляют самолет на травяной полосе неподалеку. Правда, охранять его никто не станет, но за любую попытку кражи какой-либо части всякий местный будет расстрелян на месте. Ближайшие семь дней ни под каким предлогом даже подходить к самолету НЕЛЬЗЯ. После этого переводчик бегом вернулся на место аварийной посадки. Теперь Томецкий был уверен, что местные разберут и разграбят никем не охраняемую машину до последнего винтика в течение ближайшей же недели. Здесь была масса хорошего металла и множество полезных для деревенских вещей, так что, по крайней мере, об одной проблеме можно было не думать.

— Раздевайся! — кричал Матысик десантникам. — Немедленно раздеваться!

Шлемы, ремни, форма и снаряжение бросали прямо под пальмы. У них не было времени, чтобы собрать в кучи и хотя бы сжечь форму. После того, что произошло, никто практически ситуацию не контролировал. Практически в панике все переодевались в гражданские тряпки. Оружие удалось спрятать в специальных контейнерах под рамой гражданского автобуса, только никакой организованной акцией назвать это было нельзя. Это была паника. Это было отчаяние, разрыв сознания и чудовищный страх. Матысик пытался что-то делать, только его приказы никакого результата, собственно, не приносили. То, что несколько десятков «туристов» в цветастых одежках, в конце концов, запаковалось в громадную машину, можно благодарить, в основном, лишь тому, что все они чертовски боялись.

Размалеванный яркими красками автобус двинулся по грунтовой дороге, затененной десятком пальм. С собой они везли таинственный ящик, несколько сотен килограммов оружия и боеприпасов, а так же самихз туристов — в том числе, трех убитых и двух раненных. Ах, и чему тут удивляться? Обычная экскурсия из Польши. А в Аргентине никто не цеплялся, тем более, что всем по дороге платили.

— В Аргентине никто не цеплялся, тем более, что всем по дороге платили, — сказал Матысик. Чай ему явно не нравился. — Но раз уже мы везли то, что везли… — он замялся. — Чуть не обосрались в подштанники.

— И что же вы везли? — спросил Хофман.

— Блин, курва, — отшатнулся Томецкий. — Думаешь, нам, курва, сказали? Или чего?

— Нет смысла обращать внимание на его словарный запас, — вмешался Матысик. — Он был сержантом.

— Но хоть что-то, я надеюсь, вы знаете?

— Кое-что знаем. Кое-что странное.

— А конкретно?

— Во-первых, Аргентина. Страна, где после войны очутилось больше всего беженцев из гитлеровской Германии. Во-втиорых, очень сильно охраняемое имение в совершенно безлюдной местности. Два аэродрома рядом, огромная стена вокруг, сторожевые башни, посты тяжелых пулеметов и огнеметов. В-третьих, кроме переводчика, который знал местный язык, у нас имелись трое в совершенстве владеющих немецким языком.

— Высадились мы словно коровьи задницы, — прибавил Томецкий. — Под самым их носом. Ну мы, блин, и напахались. Курва, солдаты и сами выгружались плюс куча всякого барахла и снаряжения. Один за другим. Курва… Все это тянулось и тянулось. Вылезает, просто-напросто, один долбоеб за другим долбоебом, каждый нагруженный, что твой верблюд. В общем, сплошной долбоебизм, а не военная операция.

— А должен был быть молниеносный удар. — Матысик отставил недопитый чай. — Но, к счастью, был предусмотрен другой план — психологической атаки. И тогда я сказал: «Работаем второй вариант».

Солдаты, нагруженные словно верблюды, один за другим тащились в сторону недалекого имения. Выглядели все они не слишком по-боевому. Маршировали, нога за ногу, не имея даже свободных рук, чтобы стереть пот со лба. С огромным трудом они добрались до исходных позиций, определенных разведкой. Наверняка их заметили со сторожевых башен, но их вялость могла и не вызвать панической реакции. Потому-то Матысик и сказал:

— Работаем второй вариант.

Солдаты начали расставлять минометы. В идеальных позициях, вычисленных ранее разведкой и обозначенных флуоресцентными прутками. В ходе выставления прицельных приборов в соответствии с указаниями из ранее напечатанных таблиц, один из переводчиков взял мегафон и стал говорить по-немецки:

— Уважаемые дамы и господа! Это Войско Польское. К сожалению, вы вынуждены атаковать ваше имение. Заранее приносим свои извинения за все связанные с этим неудобства. К тому же мы сожалеем о материальных потерях, которые, вероятно, случатся…