Запас прочности

— Торпеды вышли, — нараспев докладывает мичман Шевченко.

Третий день его торпедистам находится дело, и каждый раз они справляются с задачей успешно.

Боцман изо всех сил старается кормовыми рулями удержать облегченную лодку: Но нос ее задирается. А с нашими бегунами происходит конфуз. Людей много, а люки узкие; пока все сквозь них протиснутся… Добирались они до торпедных аппаратов слишком долго. И все это время стрелка глубиномера неумолимо ползла влево.

Мысленно прикидываю: глубина восемь метров — появляется на поверхности тумба перископов; пять метров — оголился козырек ограждения мостика; три метра — зенитный полуавтомат полностью на поверхности. К счастью, к этому моменту все пятнадцать бегунов оказались в носу, у самых торпедных аппаратов. Это значит — тонна дополнительного балласта. Нос корабля замер, а потом пошел вниз.

Комдив и Могилевский в перископы следят за движением торпед.

Грохает взрыв.

— Попали в район грот-мачты! — кричит Могилевский.

Лодка, набирая скорость и дифферент, уходит под воду. Ни единой глубинной бомбы. Шум винтов и тот прекратился.

— Шумопеленгатор не работает, — докладывает Бузулуков старпому. — Прошу вызвать сюда Ковалева, командира отделения радистов, он быстро разберется.

Проходит пять минут — тишина.

Проходит восемь минут — тишина.

Орел нервничает и торопит командира подвсплыть под перископ.

Проходит десять минут — тишина.

— Командир, всплывай. Нужно знать результаты атаки, — говорит комдив, поднимаясь в боевую рубку.

Подвсплыли. Подняли перископы. Из реплик, которыми обмениваются Орел и Могилевский, ясно представляем себе, что происходит на поверхности. Торпедированный транспорт погружается кормой. Его кормовой флаг торчит уже из воды. Вплотную к тонущему судну пришвартовалось второе. С подбитого парохода перелезают люди, перебрасывают какие-то ящики.

— Вот бы всадить торпеду и во второй транспорт, — говорит комдив.

Но Могилевскому не до атаки. Он кричит вниз:

— Срочное погружение! Ныряй!

«Конверт»

Нас атакуют корабли противолодочной обороны. Мы уже слышим нарастающий шум их винтов. Идем по кривой, чтобы затруднить им поиск.

Но вражеские корабли снабжены «нибелунгами» — гидролокаторами. Когда их импульсные посылки натыкаются на корпус лодки, мы слышим тонкий прерывистый писк. Это означает, что гидролокатор вступил в контакт с целью, мы обнаружены! Взвыв винтами, один из кораблей устремляется вперед, проносится над нами. Страшной силы удары выбивают из-под моих ног палубу, я лечу куда-то. Звенит разбитое стекло, трещит ломающееся дерево. Из рук вырывается все, за что хватаешься. А взрывы все ближе и ближе. Того и гляди прочный корпус не выдержит. Маневрируем и так и этак, но оторваться от противника не можем.

Пищит очередной контакт. Надо срочно менять глубину. Команда боцману:

— Ныряй на глубину восемьдесят два метра!

Серия бомб разрывается близко. Но прямого попадания нет.

Снова контакт.

— Всплывай на глубину тридцать семь метров!

Бомбы начали сыпаться реже. Противник много времени тратит на поиск. Так как в нашем маневрировании по глубине никакой закономерности нет, противнику трудно определить, где искать нас.

Пока, постоянно меняя глубину, водим противника за нос, командир дивизиона и командир корабля не выходят из рубки гидроакустиков. Орел сам прослушивает горизонт и что-то чертит на бумаге. Могилевский внимательно следит за острием его карандаша и согласно кивает головой, потом берет наушники, вслушивается в забортные шумы и тоже чертит на бумаге.

Слышу их разговор:

— Конверт!

— Да, настоящий конверт — по кораблю в каждом углу квадрата.

— А пятый ходит внутри…

Мы в центре квадрата. Как только один из катеров запеленгует нас, бросается в атаку. Пятый катер сейчас же занимает его место в углу «конверта». Мы оказываемся всегда окруженными с четырех сторон.

— Хитрая тактика, — говорит Орел. — Как же нам выбраться из этой ловушки?

Мы продолжаем маневрировать, меняем курс, глубину погружения. Но противник вцепился крепко. Куда бы мы ни двинулись, вместе с нами движется и «конверт». Враг рассчитывает, что если не уничтожит нас бомбами, то возьмет измором. Ждет, когда разрядятся аккумуляторы и люди начнут задыхаться от недостатка кислорода.

Экономить электроэнергию я приказал сразу же, как только стало ясно, что обычным маневром от многочисленного противника, вооруженного «нибелунгами», нам не оторваться. Движемся под одним электромотором, работающим на минимальных оборотах.

Наступило утро 26 марта. Возник вопрос: готовить обед или питаться всухомятку? Командир сказал, что обед нужно готовить, несмотря на экономию электроэнергии. Спать не дают, так хоть поедим нормально. Матросы вымотались. Некоторые от взрыва до взрыва умудряются подремать сидя, а то и стоя. Но от такого сна не отдыхаешь, а еще больше устаешь.