Читаем Запас прочности полностью

Запас прочности

Перезарядили торпедные аппараты. Больше всего этому обрадовался командир второго отсека старшина Карпенко. Его отсек теперь освободился от запасных торпед, которые попортили ему много крови. Громоздкие стальные сигары загромождали и без того узкий проход. Матросы, проходя мимо них, обязательно задевали округлые бока, стирая густую смазку. А оголенный металл от постоянной сырости сразу начинал ржаветь. Карпенко много раз за это влетало от старпома. А в стенной газете появилась карикатура со злой подписью: «Второй отсек, идя на рать, решил торпеды обмарать».

Теперь Карпенко довольный ходил по просторному отсеку и принимал торпедистов с радушием гостеприимного хозяина, простив карикатуру, которая, конечно, не без их участия появилась в газете.

Аппетит приходит во время еды. Победа, одержанная в ночь на 23 марта, распалила моряков. Все поверили, что добьемся новых успехов, но для этого нужно как следует поработать. К Долгополову то и дело приходили старшины:

— Разрешите проверить…

— Прошу разрешения прочистить…

В отсеках наводился блеск. Дело хорошее, но я попытался умерить излишнее усердие, когда оно отражалось на нормальном отдыхе людей.

— Отдохнем, товарищ дивмех. Честное слово, отдохнем! — заверяли матросы.

— Работа не трудная, а грязи и ржавчины завелось уже много. Пусть подраят немножко, — успокаивали меня старшины групп.

— Эпидемия чистоты! — определил состояние людей Долгополов.

Он ходил именинником среди поблескивающих механизмов.

Второй!

Поздно вечером радисты приняли сообщение, что два часа назад западную кромку нашей позиции пересек конвой, который идет со скоростью 12 узлов.

— Лево на борт! Полный вперед! — были первые команды, вырвавшиеся у Могилевского.

Спешу в центральный пост. Сегодня пятой боевой части придется потрудиться.

Вместе с Долгополовым атакуем штурмана:

— Какова обстановка? Расскажи подробней.

Прибавил, хоть и торопился на мостик, разъяснил:

— Видно, мы прозевали предыдущую радиограмму. Противник за два часа мог пройти двадцать четыре мили, а разность в наших ходах всего лишь четыре узла. По Малинину и Буренину это получается, что гнаться нам нужно чуть не шесть часов.

Да, достанется нашим дизелям. Вызываем в центральный пост командира группы движения Ефимова, старшину мотористов А. И. Григорьева (на лодке у нас три Григорьева, причем два из них — близнецы, мы с трудом отличаем их друг от друга). Инструктируем их, как лучше организовать работу. Заставляем проверить все — от дейдвудных сальников до циркуляционных помп.

Убедившись, что все в порядке, я поднялся на мостик. Комдив беспокойно мерит его шагами.

— Ну как механизмы? — спросил он.

— Приняли все меры, чтобы обеспечить ход. Даже зарядку прекратили.

— Все на винт! Ход, и только ход!

Дизеля работают на полную мощность, а кажется, что лодка еле ползет. Движение воздуха незаметно, потому что мы идем с попутным ветром. Ночь час от часа сгущает мрак.

— Может быть, караван не выдержит двенадцатиузлового хода? — высказываю я надежду.

— На это мы не должны рассчитывать, — возражает комдив. — Противник постарается проскочить этот район под покровом ночи. Там тоже не лыком шиты, небось все рассчитали и взвесили.

Через пять часов погони на мостике появился лейтенант Редько. Доложил, что гидролокатор нащупал противника: он впереди нас чуть южнее.

Гидролокатор все четче и точнее дает направление. А шумопеленгатор на таком ходу, кроме шума собственных винтов, ничего не слышит.

— Наблюдатели, особое внимание за катерами ПЛО, — напоминает Могилевский.

Но пока море кажется безлюдным. Нигде ни силуэта, ни огонька.

Ветер усилился, и на мостик стал залетать запах солярового перегара от выхлопа дизелей, которые тяжело нагружены уже много часов подряд.

Изредка заглядывая через верхний рубочный люк в центральный пост, вижу, как к Долгополову подбегают то Ефимов, то Григорьев, оба в черных блестках машинного масла, вытирают ветошью грязные руки, оживленно жестикулируют.

— Слева десять — огонь! — докладывает старший лейтенант Воробьев.

— Где огонь? — кинулся к нему Могилевский.

— Погас. Видимо, кто-то открывал дверь. Огонь был полсекунды, товарищ командир.

— Лево десять по компасу! — корректирует курс Могилевский.

На мостик снова выбежал лейтенант Редько. Доложил, что гидролокатор обнаружил прямо по носу транспорт, а правее — второй. Видимо, так же, как вчера, конвой следует двумя кильватерными колоннами. Дистанция 20 кабельтовых. Но тщетно напрягают зрение наблюдатели. Даже в ночные восьмикратные бинокли ни командир, ни комдив ничего рассмотреть не могут.

Время тянется томительно.

В 3.40, когда небо и все вокруг начало сереть, почти все одновременно различили едва заметные бугры бесформенных очертаний. С каждой минутой расстояние медленно, но верно сокращается. Переходим из крейсерского в позиционное положение. Сопротивление воды возросло, и скорость нашего хода теперь не больше 15 узлов.

— Торпедная атака! — последовало приказание командира в центральный пост.