Запасной выход

И конечно, меня начала мучить совесть. Эти вечные «если бы да кабы»… И ничего не помогало, хотя я внушала себе, что это чаепитие все равно состоялось бы при Шурочке. И тогда она узнала бы всю правду о том, что Женя здесь больше не живет… Хотя… Может; она уже знает? Ведь она пригрозила, что поедет к брату в магазин.

Я заставила себя встать и подойти к телефону. Открыла блокнот, набрала номер магазина. Попросила позвать к телефону Евгения Зотова.

– Он занят, – нелюбезно ответили мне через несколько минут.

– Пожалуйста, передайте ему, чтобы срочно позвонил Наде, – попросила я и добавила:

– Это в самом деле срочно.

И стала ждать, пытаясь как-то отвлечься, доставая из коробки елочные украшения. Мы с Женей встречали Новый год всего два раза и оба раза наряжали елку самодельными игрушками. Я привыкла к этому с детства и считала, что только такой наряд на елке принесет в дом счастье. Уже за месяц до праздника шила звезды из блестящей цветной тесьмы, делала фонарики из старых бусин и шелковой бахромы… Получалось здорово. Женя тоже мастерил украшения, очень оригинальные. у его бабушки было несколько старинных будильников в жутком виде и нерабочем состоянии. Он их выпросил, когда был еще подростком, и тогда же разобрал на детали. И теперь увешивал елку этими деталями – бронзовыми зубчатыми колесами, пружинами, стрелками… Мне это очень нравилось: во-первых, красиво, во-вторых, символично. Все-таки в полночь начиналось новое время. Теперь, когда я достала все эти самодельные игрушки, у меня возникли сомнения. Вешать их на елку вместе или ограничиться собственными творениями? Пока я раздумывала, зазвонил телефон.

Это был Женя. В каком настроении – по голосу не определишь, так как он говорил очень сдержанно. Телефон стоял у заведующей, и хотя та, в общем, была довольно терпимой дамой, свой кабинет из деликатности не покидала.

– Случилось что-нибудь? – спросил он. Не похоже было, что Женя очень беспокоится.

– Кое-что, – сдержанно, в тон ему, ответила я, – Твой друг погиб.

Я услышала тихий, долгий выдох. Потом – пауза. И наконец все так же спокойно он спросил:

– Кто именно?

– Иван.

– Кто?!

О, наконец-то его прорвало! Он крикнул так, что я невольно отвела трубку подальше от уха.

– Иван, твой приятель, – повторила я. – Его убили.

– Не может быть, откуда ты это взяла?!

– Мне его подружка сообщила. А сама она узнала где-то час назад. И теперь со мной будет беседовать милиция.

– Постой-постой. – Я слышала, как у него садится от волнения голос. – Ты здесь при чем? Как это случилось?

Я объяснила ему ситуацию. Женя, окончательно перестав стесняться в выражениях, закричал:

– Блин, ну теперь ты понимаешь, что нечего всюду совать свой нос?! Если бы ты не заявилась вчера в студию, тебя бы никто не тряс!

Я возмутилась:

– Никто меня и не трясет! Я милиции не боюсь, ведь я простой свидетель! И кстати, у меня тоже есть свидетель, что мы с Иваном расстались у подъезда и он уехал от меня живой!

– Кто же это? Бабушка-соседка?

– Твоя сестра! – выпалила я. – Она ждала меня в подъезде и все видела в окно!

Он умолк. Где-то на заднем плане я расслышала недовольный женский голос. Видимо, заведующей не нравилось, что по служебному телефону ведут столь эмоциональные личные разговоры. Женя быстро извинился, явно не передо мной, и заговорил тише:

– Ты хочешь сказать, Шура вчера приезжала к тебе?

– А ты не знал? Она и к тебе собиралась, чтобы узнать, разбежались мы или нет.

– Ты проговорилась?

– Она сама догадывается. Это нелегко скрыть.

Женя вздохнул и еще раз извинился, видимо, заведующая окончательно потеряла терпение.

– Послушай, Надя, – быстро произнес он. – Сиди дома, никуда не выходи. И если будут звонить, трубку не бери!

– Но почему?

– Я приеду, и мы все обсудим, – отрезал он. – Дождись меня, слышишь?

– Да что обсудим? – удивилась я, но он первый повесил трубку. Перезвонить я не решилась, во второй раз его точно не пригласили бы к телефону. – Черт! – сказала я неизвестно кому и стукнула кулаком по дивану. Что-то больно кольнуло меня в ребро ладони. Я обнаружила, что ударила прямо по большой часовой стрелке – красивой узорной стрелке, которая когда-то отмеряла минуты. На коже выступила бусинка крови, я машинально ее слизнула.

Совсем как в детстве, когда ненавидишь йод, перекись и пластырь и думаешь, что никогда не станешь взрослым. Время мне отомстило.

Я так и не нарядила в тот вечер свою еловую ветку. У меня все из рук валилось после этих разговоров. Я только поставила ее в воду, в большую керамическую вазу, и через некоторое время меня стали пугать сухие отчетливые щелчки. Это, чешуйка за чешуйкой, стали в тепле раскрываться шишки.