Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

Для отступления налетчики располагали двумя машинами – да еще четыре на подставе, по одной на каждого. Отход намечалось осуществить в северном направлении – естественный вариант, поскольку предполагалось, что почти все полицейские патрули в это время будут заняты в южной части города, а оперативные резервы застрянут на Кунгсхольмене.

Автор плана не забыл даже указать предполагаемые размеры добычи: что-то около двух с половиной миллионов шведских крон.

Именно эта цифра заставила спецгруппу склониться к выводу, что операция намечена не на седьмое, а на четырнадцатое июля. Ибо из телефонного разговора с банком выяснилось, что как раз в этот день там вполне можно будет набрать такую сумму в разной валюте. Если же банда нанесет удар завтра, добыча будет гораздо меньше.

Большинство пунктов плана было изложено открытым текстом, а закодированные легко расшифровывались.

– «У Жана длинные усы», – прочел Кольберг. – Известная фраза. Во время Второй мировой войны такой сигнал союзники передали французским партизанам перед высадкой[37]. – Заметив вопросительный взгляд Рённа, он пояснил: – Расшифровывается очень просто: начинаем, ребята.

– И в конце тоже все понятно, – сказал Гунвальд Ларссон. – Abandon ship[38]. Правда, по-английски написано, вот Мауритссон и не постиг. Приказ немедленно уносить ноги. Оттого и была квартира пуста. Видно, Руус не доверял Мауритссону и велел им сменить укрытие.

– И еще одно слово под конец: «Милан», – заметил Кольберг. – Это как понимать?

– Сбор для дележа в Милане, – уверенно объявил Бульдозер. – Да только они дальше банка никуда не денутся. Если мы их вообще туда пустим. Считайте, что партия уже выиграна.

– Это точно, – подтвердил Кольберг. – Похоже на то.

Теперь, когда они знали план, нетрудно было принять контрмеры. Что бы ни произошло на Розенлундсгатан – не обращать особенного внимания. А что касается полицейских машин на Кунгсхольмене, то надо лишь позаботиться о том, чтобы к моменту превентивной акции они не стояли во дворе управления, а были целесообразно размещены в районе банка.

– Так, – рассуждал Бульдозер как бы про себя, – план составлен Вернером Руусом, это несомненно. Но как это доказать?

– А пишущая машинка? – высказался Рённ.

– Привязать текст к электрической машинке почти невозможно. Да он к тому же всегда начеку. На чем бы его подловить?

– Ты прокурор – твоя забота, – сказал Кольберг. – У нас ведь главное – предъявить обвинение, а там, будь человек сто раз невиновен, все равно осудят.

– Но Вернер Руус как раз виновен, – возразил Бульдозер.

– А что с Мауритссоном будем делать? – поинтересовался Гунвальд Ларссон.

– Отпустим, что же еще, – рассеянно ответил Бульдозер. – Он свою роль сыграл, с него больше нечего спросить.

– Так уж и нечего, – усомнился Гунвальд Ларссон.

– Следующая пятница, – мечтательно произнес Бульдозер. – Подумать только, что нас ждет.

– Вот именно, только подумать, – кисло повторил Кольберг.

Зазвонил телефон: ограбление банка в Веллингбю.

Оказалось, ничего интересного. Игрушечный пистолет, вся добыча – пятнадцать тысяч. Злоумышленника схватили через час, когда он, еле держась на ногах, раздавал деньги прохожим в парке Хумлегорден[39]. За этот час он успел напиться пьяным и купить сигару, да еще в довершение всего получил пулю в ногу от одного не в меру усердного постового.

С этим делом спецгруппа разобралась, не покидая штаба.

– Тебе не кажется, что и тут замешан Вернер Руус? – ехидно спросил Гунвальд Ларссон.

– А что, – оживился Бульдозер, – в этом что-то есть. Косвенным образом он виноват. Его ловкие операции раззадоривают и менее талантливых преступников. Так что можно сказать…

– Ради бога, – перебил его Гунвальд Ларссон. – Остановись.

Рённ направился в свой кабинет. За его столом сидел человек, которого он очень давно не видел. Мартин Бек.

– Привет, – поздоровался гость. – Ты что, в драке побывал?

– Угу, косвенным образом.

– Это как же понимать?

– Сам не знаю, – туманно ответил Рённ. – Я теперь уже ничего не понимаю. А ты зачем пришел?

20

Окно кабинета Эйнара Рённа в штабе уголовной полиции на Кунгсхольмсгатан выходило во двор, открывая хозяину вид на огромный котлован. Постепенно из этой ямины вырастет, заслоняя вид, новое роскошное здание ЦПУ. От ультрасовременного колосса в сердце Стокгольма полиция протянет свои щупальца во все стороны и крепко стиснет ими незадачливых граждан. Ведь не все же могут уехать за границу, и не каждый способен покончить с собой.

Выбор места и гипертрофированные размеры нового полицейского штаба вызвали горячую критику, но в конце концов полиция настояла на своем.

Заветной целью полиции, вернее, некоторых ее руководящих деятелей была власть. Именно стремление к власти прежде всего определяло действия полиции в последние годы. А поскольку полиция до сих пор никогда не выступала в шведской политике как самостоятельная сила, лишь немногие осознали, чем это пахнет, большинству же ее непрекращающаяся активность казалась непонятной и противоречивой.