Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

Тут он заметил, что Каменное Лицо глядит на него в упор, и тотчас принялся размышлять о предстоящих важных беседах насчет платежного баланса, нефтяного кризиса и торговых соглашений.

Премьер не знал, что в эту самую минуту новый представитель Швеции в ООН выступает в Нью-Йорке перед Генеральной Ассамблеей с заявлением, верным духу социал-демократических традиций, которые теперь уже нельзя было называть даже реформистскими.

Дескать, у евреев есть право на свою землю и у палестинцев есть право бороться за свою землю.

И ни слова о том, что речь шла об одной и той же земле.

Кортеж остановился. Еще один «порш» с крупной надписью «ПОЛИЦИЯ» на дверцах пошел в обгон колонны. Кроме Мартина Бека и Гунвальда Ларссона, лишь несколько человек знали, в чем дело. Черно-белая спортивная машина затормозила рядом с лимузином, Оса Турелль, сидевшая за рулем, наклонилась и открыла левую дверцу. Премьер-министр пересел к ней. Оса молча выжала газ и устремилась в город. Одновременно весь кортеж снова пришел в движение. Гости равнодушно проследили глазами за процедурой, которая заняла не больше тридцати секунд.

На северной окраине у Хага-парка столпилось особенно много демонстрантов, и на первый взгляд могло показаться, что идет потасовка с полицией. На самом деле полиция стояла спокойно, наблюдая, как демонстранты выясняют отношения с кучкой контрдемонстрантов, которые размахивали флагами США, Тайваня и режима Тхиеу.

Проезжая Северную заставу, Мартин Бек снова спросил:

– Где Эйнар?

– Вон там, за углом, на Даннеморагатан, – ответил Гунвальд Ларссон. – Мы перекрыли улицу с обоих концов, но, вообще-то, полной гарантии нет. Кто-нибудь из жильцов может всполошиться.

– А что они сделают – позвонят в полицию? На том все и кончится, – заключил Мартин Бек.

Херрготт Рад продолжал стоять на своем посту, ухитряясь сохранять вполне добродушный вид, хотя он озяб и настроение было паршивое. Да, это тебе не Андерслёв и не волнистые поля южных равнин…

С другой стороны улицы к нему протопал полицейский в форме. Обозрел Рада и остроумно справился:

– Ну и как дела?

– Ничего, – ответил Рад. – Рад.

– Как вы сюда попали?

– На автобусе.

– Документы есть при себе?

Рад достал удостоверение, полицейский взял его и начал медленно краснеть. Типичный представитель стокгольмской полиции. Рослый голубоглазый блондин с баками.

– Едут, – тихо заметил Рад. – Тебе, пожалуй, лучше вернуться на место.

Констебль козырнул и зашагал обратно через улицу.

В двухкомнатной квартире на Капельгатан Рейнхард Гейдт говорил себе, что все идет как по писаному. Он находился вместе с Леваллуа в комнате, которую они величали оперативным центром. Работали оба телевизора и вся радиоаппаратура. По всем каналам шел прямой репортаж о первом за невесть сколько лет визите видного американского государственного деятеля. Только одно беспокоило Гейдта.

– Почему не слышно полицейской волны? – спросил он.

– Потому что они не работают. Даже патрульные машины молчат.

– Может, наши приемники не в порядке?

– Исключено, – сказал Леваллуа.

Рейнхард Гейдт задумался. Очевидно, сигнал «кью» предписывал полное молчание. Но в его списке кодов этот сигнал отсутствовал. Вероятно, им пользовались чрезвычайно редко.

Леваллуа проверил все в сотый раз. Послушал на разных частотах. Покачал головой и заключил:

– Совершенно исключено. Просто они молчат.

Гейдт усмехнулся. Леваллуа вопросительно посмотрел на него.

– Прелестно, – сказал Гейдт. – Полиция пытается таким способом заморочить нам голову. Ты видел здешних полицейских?

– Не представилось случая.

– Оттого тебе и непонятно, почему я смеюсь. Только что «хрю-хрю» не говорят.

Он поглядел на экран телевизора. В эту минуту кортеж проезжал мимо большого универмага в Рутебру.

Радио подтвердило этот факт и добавило, что толпа демонстрантов растет.

Телекомментатор был не так речист, оживился только тогда, когда камера показала полицейских и толпу вдоль восточной стороны шоссе.

Впереди кортежа, в пятистах метрах, расчищая путь, шла полицейская машина. И такая же машина следовала за кортежем, предупреждая обгоны.

Гунвальд Ларссон наклонился и посмотрел вверх через ветровое стекло.

– Ага, – заметил он. – Вот и один из вертолетов.

– Вижу, – подтвердил Мартин Бек.

– А ведь им положено быть над Сергельсторг?

– Ничего, еще успеют. Угадай, кто сидит в этом летательном аппарате.

– Сенатор, – сказал Гунвальд Ларссон. – А что, вот было бы гениально. Забрать его в аэропорту и высадить на крыше риксдага.

– Правительство и он сам были против. Ну так кто, по-твоему, сидит в вертолете?

Гунвальд Ларссон пожал плечами:

– Откуда мне знать.

– Мальм. Я сказал ему, что это будет идеально с точки зрения связи. Сразу клюнул. Так и летит с самой Арланды.

– Ну конечно, Мальм, – сказал Гунвальд Ларссон. – Он ведь у нас помешан на вертолетах.

Рейнхард Гейдт предвкушал потеху. Он видел потасовку у въезда в Хага-парк и знал, что осталось совсем немного.

Леваллуа сохранял сосредоточенный вид. Смотрел на свои приборы и схемы.

Телевидение и радио дружно передавали одно и то же.