Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

– Кстати, дело на Хорнсгатан как будто выяснено. И у нас есть все шансы схватить Мальмстрёма и Мурена с поличным. Правда, не раньше следующей пятницы. А как твоя запертая комната?

– Неплохо. Во всяком случае, лучше, чем я ожидал.

– В самом деле? – Кольберг помешкал еще несколько секунд. – По-моему, сегодня ты выглядишь уже бодрее. Ну, всего.

– Всего.

Снова оставшись в одиночестве, Мартин Бек принялся размышлять о Свэрде.

Одновременно он думал о Рее.

Он получил от нее гораздо больше, чем рассчитывал, – как следователь, естественно. Целых три нити. А то и четыре.

Свэрд был болезненно скуп.

Свэрд всегда – ну, не всегда, так много лет – запирался на сто замков, хотя не держал в квартире ничего ценного.

Незадолго перед смертью Свэрд тяжело болел, даже лежал в онкологической клинике.

Может быть, у него были припрятаны деньги? Если да, то где?

Может быть, Свэрд чего-то боялся? Если да, то чего? Что, кроме собственной жизни, оберегал он, запираясь в своей конуре?

Что за болезнь была у Свэрда? Судя по обращению в онкологическую клинику – рак. Но если он был обречен, то к чему такие меры защиты?

Может быть, он кого-то остерегался? Если да, то кого?

И почему он переехал на другую квартиру, которая была и хуже, и дороже? Это при его-то скупости.

Вопросы.

Непростые, но вряд ли неразрешимые.

За два-три часа с ними не справишься, понадобятся дни. Может быть, недели, месяцы. А то и годы. Если вообще справишься.

Что же все-таки показала баллистическая экспертиза?

Пожалуй, с этого следует начать.

Мартин Бек взялся за телефон. Но сегодня у него что-то не ладилось: шесть раз он набирал нужный номер и четыре раза слышал в ответ: «Минуточку!» – после чего наступала гробовая тишина. В конце концов он все-таки разыскал девушку, которая семнадцать дней назад вскрывала грудную клетку Свэрда.

– Да-да, – сказала она, – теперь припоминаю. Звонил тут один из полиции насчет этой пули, всю голову мне продолбил.

– Старший инспектор Рённ.

– Возможно, не помню. Во всяком случае, не тот, который сначала вел это дело, не Альдор Густавссон. Явно не такой опытный и все время мямлит «угу» да «угу».

– Ну и что же?

– Ведь я уже говорила вам в прошлый раз, полиция поначалу довольно равнодушно подошла к этому делу. Пока не позвонил этот ваш мямля, никто и не заикался о баллистической экспертизе. Я даже не знала толком, как поступить с этой пулей. Но…

– Да?

– В общем, я решила, что выбрасывать не годится, и положила ее в конверт. Туда же положила свое заключение, по всем правилам. Так, как у нас заведено, когда речь идет о настоящем убийстве. Правда, в лабораторию не стала посылать, я же знаю, как они там перегружены.

– А потом?

– Потом куда-то засунула конверт и, когда позвонили, не могла сразу найти его. Я ведь тут внештатно, у меня даже своего шкафа нет. Но в конце концов я его все-таки отыскала и отправила.

– На исследование?

– У меня нет таких прав. Но если в лабораторию поступает пуля, они, надо думать, исследуют ее, хотя бы речь шла о самоубийстве.

– Самоубийстве?

– Ну да. Я написала так в заключении. Ведь полиция сразу сказала, что речь идет о суициде.

– Ясно, буду искать дальше, – сказал Мартин Бек. – Но сперва у меня к вам будет еще один вопрос.

– Какой?

– При вскрытии вы ничего особенного не заметили?

– Как же, заметила, что он застрелился. Об этом сказано в моем заключении.

– Да нет, я, собственно, о другом. Вы не обнаружили признаков какого-нибудь серьезного заболевания?

– Нет. Никаких органических изменений не было. Правда…

– Что?

– Я ведь не очень тщательно его исследовала. Определила причину смерти, и все. Только грудную клетку и смотрела.

– Точнее?

– Прежде всего сердце и легкие. Никаких дефектов – если не считать, что он был мертв.

– Значит, в остальном возможность болезни не исключается?

– Конечно. Все, что угодно, – от подагры до рака печени. Скажите, а почему вы так копаетесь? Рядовой случай, ничего особенного…

– В моих вопросах тоже нет ничего особенного.

Мартин Бек закруглился и попробовал разыскать кого-нибудь из сотрудников баллистической лаборатории. Ничего не добился и в конце концов вынужден был позвонить самому начальнику отдела, Оскару Йельму, который пользовался славой выдающегося специалиста по криминалистической технике и малоприятного собеседника.

– А, это ты, – пробурчал Йельм. – Я-то думал, тебя сделали начальником управления… Видно, не оправдались мои надежды.

– А тебе-то что от этого?

– Начальники управлений сидят и думают о своей карьере. Кроме тех случаев, когда играют в гольф и мелют вздор по телевидению. Уж во всяком случае, они не звонят сюда и не задают пустых вопросов. Ну, что тебе нужно?

– Ничего особенного, баллистическая экспертиза.

– Ничего особенного? А поточнее можно? Нам ведь каждый недоумок какую-нибудь дрянь шлет. Горы предметов ждут исследования, а работать некому. На днях Меландер прислал бак из уборной с садового участка – определите, мол, сколько людей в него испражнялось. А бак полный до краев, его, наверное два года не чистили.

– Да уж, неприятная история.