Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

Кольберг, Рённ и Гунвальд Ларссон сидели безмолвно в позах, которые выглядели как пародии на «Мыслителя» Родена.

В дверь постучались, и в кабинет вошел Мартин Бек.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – отозвался Кольберг.

Рённ кивнул. Гунвальд Ларссон никак не реагировал.

– Что-то вы носы повесили.

Кольберг обозрел своего друга с головы до ног.

– Есть причина. Зато ты вон какой бодренький. Прямо не узнать. Чему обязаны? Сюда добровольно не приходят.

– Считай меня исключением. Если не ошибаюсь, у вас тут содержится один проказник по фамилии Мауритссон.

– Верно, – подтвердил Рённ. – Убийца с Хорнсгатан.

– Зачем он тебе? – подозрительно спросил Кольберг.

– Мне бы только повидаться с ним.

– Для чего?

– Побеседовать немного – если это возможно.

– А что толку? – сказал Кольберг. – Он охотно говорит, да все не то, что надо.

– Отпирается?

– Что есть мочи. Но он изобличен. Мы нашли в его доме наряд, в котором он выступал. Да еще оружие, которым совершено убийство. И оно указывает точно на него.

– Каким образом?

– Серийный номер на пистолете стерт. И борозды на металле оставлены точилом, которое заведомо принадлежало ему и к тому же найдено в ящике его тумбочки. Подтверждено микрофотосъемкой. Железно. А он все равно нагло отпирается.

– Угу, – вставил Рённ. – И свидетели его опознали.

– В общем… – Кольберг остановился, нажал несколько кнопок на селекторе и дал команду.

– Сейчас его приведут.

– Где можно с ним посидеть? – спросил Мартин Бек.

– Да хоть в моем кабинете, – предложил Рённ.

– Береги эту падаль, – процедил Гунвальд Ларссон. – У нас другой нет.

Мауритссон появился через какие-нибудь пять минут, прикованный наручниками к конвоиру в штатском.

– Это, пожалуй, лишнее, – заметил Мартин Бек. – Мы ведь только побеседуем с ним немного. Снимите наручники и подождите за дверью.

Конвоир разомкнул наручники. Мауритссон досадливо потер правое запястье.

– Прошу, садитесь, – сказал Мартин Бек.

Они сели к письменному столу друг против друга.

Мартин Бек впервые видел Мауритссона и как нечто вполне естественное отметил, что арестованный явно не в себе, нервы предельно напряжены, психика на грани полного расстройства.

Возможно, его били. Да нет, вряд ли. Убийцам часто свойственна неуравновешенность характера, и после поимки они легко раскисают.

– Это какой-то жуткий заговор, – начал Мауритссон звенящим голосом. – Мне подсунули кучу фальшивых улик, то ли полиция, то ли еще кто. Меня и в городе-то не было, когда ограбили этот чертов банк, но даже мой собственный адвокат мне не верит. Что я теперь должен делать, ну что?

– Вы говорите – подсунули?

– А как это еще называется, когда полиция вламывается к вам в дом, подбрасывает очки, парики, пистолеты и прочую дребедень, потом делает вид, будто нашла их у вас? Я клянусь, что не грабил никаких банков. А мой адвокат, даже он говорит, что мое дело труба. Чего вы от меня добиваетесь? Чтобы я признался в убийстве, к которому совершенно не причастен? Я скоро с ума сойду.

Мартин Бек незаметно нажал кнопку под столешницей. Новый письменный стол Рённа был предусмотрительно оборудован встроенным магнитофоном.

– Вообще-то, я не занимаюсь этим делом, – сказал Мартин Бек.

– Не занимаетесь?

– Нет, никакого отношения.

– Зачем же я вам понадобился?

– Поговорить о кое-каких других вещах.

– Каких еще других вещах?

– Об одной истории, которая, как мне думается, вам знакома. А началось это в марте шестьдесят шестого. С ящика испанского ликера.

– Чего-чего?

– Я подобрал все документы, почти все. Вы совершенно легально импортировали ящик ликера. Оформили через таможню, заплатили пошлину. И не только пошлину, но и фрахт. Верно?

Мауритссон не ответил. Подняв голову, Мартин Бек увидел, что тот разинул рот от удивления.

– Да-да, я располагаю документами, – повторил Мартин Бек. – Так что, надо думать, все правильно.

– Ладно, – уступил наконец Мауритссон. – Допустим.

– Но дело в том, что груз до вас так и не дошел. Если не ошибаюсь, произошел несчастный случай и ящик разбился при перевозке.

– Верно, разбился. Только я не назвал бы это несчастным случаем.

– Да, тут вы, пожалуй, правы. Лично мне сдается, что складской рабочий по фамилии Свэрд умышленно разбил ящик, чтобы присвоить ликер.

– Верно, сдается, именно так все и было, – с досадой сказал Мауритссон.

– Гмм… Я понимаю, вы сыты по горло тем, из-за чего вас сейчас здесь держат. Может быть, вы вовсе не хотите ворошить это старое дело?

Мауритссон долго думал, прежде чем ответить.

– Почему же? Мне только полезно потолковать о том, что было на самом деле. Иначе, ей-богу, с ума сойду.

– Ну смотрите, – сказал Мартин Бек. – А только мне кажется, что в этих бутылках был вовсе не ликер.

– И это верно.

– Что в них было на самом деле, сейчас не важно.

– Могу сказать, если вам интересно. В Испании над бутылками немного поколдовали. С виду все как положено, а внутри – раствор морфина и фенедрина, он тогда пользовался большим спросом. Так что ящик представлял немалую ценность.

– Насколько я понимаю, теперь вам за давностью ничто уже не грозит за попытку провезти контрабанду, ведь дело ограничилось попыткой.