Записки безумной оптимистки

Я в замешательстве смотрела на Рубис. Мне, дочери писателя, очень хорошо было известно волшебное слово "гонорар". В раннем детстве я считала, что имеется это человек, с фамилией Гонорар, у которого на службе состоит мой папа. Потом, конечно, я разобралась, в чем дело. Но, относя книгу в "ЭКСМО", я думала, что времена изменились и мне самой придется платить за издание рукописи.

- И еще, - завершила беседу Ольга Вячеславовна, - подумайте над псевдонимом. Ваше имя не подходит, фамилию можно оставить.

Надо сказать, что имя Агриппина мне никогда не нравилось. В 60-е годы оно было совершенно уникальным, даже эпатажным. Это сейчас детей стали называть Евдокимами, Анастасиями, Ксениями... Во времена моего детства были популярны другие имена: Светлана, Татьяна, Елена... У нас в школе имелась лишь одна Агриппина, впрочем, на журфаке и в "Вечерке" тоже.

Иногда со мной приключались комические ситуации. Однажды, стоя в очереди за продуктами в переделкинском сельпо, я услышала сзади себя дребезжащий тенорок:

- Грунь, ну купи бутылку!

Я оглянулась и увидела плюгавенького дедушку самого простецкого вида, в ватнике и сапогах. Решив, что это чей-то сторож, который знает меня с детства, я сердито отвернулась, посчитав ниже своего достоинства общаться с пьянчужкой. Честно говоря, я надеялась, что алкоголик отстанет, но он продолжал тупо ныть:

- Грунь, возьми беленькой, ну че тебе, жалко? Знаю, у тебя есть деньги, вон ту купи, дешевую. Грунь, а Грунь! Вот ты зараза какая!

Я разозлилась, резко повернулась к нему и очень сердито сказала:

- Не понимаю, по какой причине я обязана подносить вам спиртное, немедленно оставьте меня в покое.

Дедок вытаращил блеклые глазки:

- А ты тут при чем?

- Но вы же все время стонете: "Груня, купи бутылку".

- Ну и чего? - спросил дедок. - Я с женой балакаю, с Грунькой!

Я поглядела чуть вбок и заметила возле алкоголика крохотную старушонку, ростом чуть выше кошки, ее тоже звали Агриппиной.

В другой раз я шла домой и услышала крик:

- Груня, Груня!

Сами понимаете, что я моментально пошла на зов. Я привыкла быть единственной Груней в компании и решила, будто окликнули меня. Мужчина, оравший: "Груня, Груня", был мне совершенно незнаком.

Я кашлянула и спросила:

- Зачем я вам понадобилась?

- Кто? - изумился дядька.

- Я.

- Вы мне не нужны!

- Но ведь вы кричите: "Груня, Груня", - возмутилась я.

- И чего? - захлопал глазами незнакомец. - Я собаку свою зову, Груню, усвистала из двора, да еще вместе с Кешей!

- С кем? - еще больше возмутилась я, - вы надо мной издеваетесь, да?

- Что я сделал такого? - воскликнул мужчина, - вас знать не знаю, никому не мешаю, зову Груню и Кешу, удрали они, весна по голове ударила, вот и намазали пятки салом.

- Кто такой Кеша? - растерялась я.

- Так щенок Груньки, - пояснил дядька, - она пятерых родила, четырех пристроили, а этот остался. Во гляди, идут!

Я посмотрела вглубь двора и, сдерживая хохот, прижалась к стене дома. По дорожке вышагивала парочка: маленькая, тощая, беленькая болоночка и нечто крупное, темно-коричневое... Груня и Кеша, такого просто не бывает. Мало того, что болонку зовут как меня, так еще у нее сын Кеша, и если бы мы с Аркашкой уродились собаками, то выглядели бы именно так: маленькая, беленькая мамуська и большой черно-коричневый сынишка.

И уж совсем смешно вышло в лечебнице, куда я приволокла на прививку Черри. Ветеринар начал заполнять регистрационную карточку и спросил:

- Как зовут? - Агриппина, - ответила я.

"Айболит" покачал головой: - Вы меня неправильно поняли. Не кличка собаки, а ваше имя!

В сочетании с отчеством "Аркадьевна", Агриппина звучит совсем уж отвратительно. Начав работать в "Вечерней Москве", я поняла, что не каждому удается с первого раза правильно назвать меня. Народ обращался к корреспондентке "Алевтина", "Рина", "Ирена", "Арина", - кто как. Лучше всего меня обозвали в объединении "Мосводопровод". Я явилась туда, чтобы взять интервью у старейшего работника, который прослужил в ведомстве пятьдесят лет. Главный водопроводчик Москвы усадил журналистку в своем кабинете и торжественно заявил:

- Извините, Аргентина Аркадьевна, подождать пару минут придется.

Я вздрогнула, но постеснялась поправить его, так он ко мне и обращался во время беседы - Аргентина.

Но еще большие трудности я обрела, став репетитором. Практически все дети, сразу потерпев фиаско, переставали обращаться к училке по имени. Я, смирившись с этим, предлагала:

- Можете звать меня на немецкий манер - фрау Донцова, - но у нас не принято называть педагогов по фамилии и это не прижилось. Особенно насмешил меня маленький Ваня Ромашин, старательно пытавшийся запомнить имя "Агриппина". Отчество он освоил быстро, а вот имя никак не укладывалась в его голове.

Один раз он встретил меня на пороге с абсолютно счастливым лицом и заявил:

- Я знаю, как тебя называть! Выучил! Как кашу!

Мне стало интересно.

- Какую кашу, милый?

Ванечка встал в торжественную позу и голосом глашатая воскликнул:

- Дорогая Гречка Аркадьевна, здравствуйте!