Записки брюнетки

— Я лучше побираться пойду, но своего ребенка не отдам! — заявляет Наталья. — Ты так и напиши! Португальские журналисты мне говорят: «Ты не можешь быть матерью своего ребенка, потому что у тебя в доме нет евроремонта, а у Флоринды и Жуана есть!» Ну это разве нормально? Что мне теперь, раздать своих детей по тем домам, где лучше ремонт? Или так: каждому португальцу, который осилил евроремонт — по качественному русскому ребенку!? Какая связь между материнством и ремонтом? Да я бы не отказалась евроремонт сделать, но откуда ж у меня такие деньги? Раз они так желают, чтобы Сандра жила в евроремонте, пусть приедут и сделают его. Или денег на него пришлют. Я не против.

— Мы очень благодарны нашему правительству! — вступает в разговор Ольга Ивановна. — Наше правительство и посольство России в Португалии нам очень помогло! Отдельное спасибо товарищу Путину: я писала ему письма, он их прочел и принял меры!

В голосе бабули — неподдельная радость и даже восторг. Ее слова звучат почти также, как в нашем хрестоматийном прошлом: «Спасибо дедушке Ленину за наше счастливое детство!»

— Мы патриоты своей страны! — с гордостью продолжает Ольга Ивановна. — Вы сами поглядите, как у нас здесь хорошо! Почему же они, — она сокрушенно указывает на телевизор, — на всю страну заявляют, что где-то за морем лучше, чем у нас в России? Мы свою родину любим: сами отсюда не уедем, и деток своих не отправим!

Смотрю я на бабулю Ольгу Ивановну и дедулю Сергея Николаевича и вдруг понимаю: они ведь не лукавят, им и правда тут хорошо! Они ж другого не видели, и к другому не привыкли! А тут дети-внуки рядом, значит вот оно — немудреное счастье! Что касается Натальи, у нее тоже есть повод для патриотизма. Хваленая чопорная Европа не принесла ей ожидаемых евро-барышей, да еще и нанесла оскорбление, по сей день обзываясь обидными словами.

— А насчет языка мы не волнуемся, — делится Ольга Ивановна. — Сандрочка вон с детками играет, уже по-русски понимает. В этом возрасте детки языки быстро схватывают. А португальский она скоро забудет. Я думаю, даже акцента у нее не останется.

Это мне не понятно:

— Так, может, лучше поддерживать у Сандры знание португальского? Пусть два языка знает, это же здорово!

— Да на кой он ей нужен? — удивляется Наташа. — С кем ей тут на нем разговаривать? А Флоринда и Жуан, если хотят, пусть русский учат!

— Ой, да забудет она этот португальский, как и не было его! — уверяет Ольга Ивановна. — Вон мой отец ребенком долго был у немцев в плену, русский вообще не знал, только по-немецки говорил. А потом ничего — освободили его, он немецкий и позабыл. Ни одного немецкого слова вспомнить не мог. Русский же человек, родной язык у нас в крови — плен-не плен…

А ведь тут, в селе Пречистом, это именно так и воспринимается: Сандра была в португальском плену! И, если вдуматься, тем и сильна Россия. Нет у простого народа никакого пиетета перед Европой, плевать нам на нее с самой высокой колокольни! А уж на «Европину жопу» тем пуще плевать. Пусть они сначала русский выучат, а там посмотрим — может и поговорим….

Тем временем ужин подходит к концу, котлеты съедены, бутылка опустела… Но искомый пьяный дебош так и не начинается. Алкоголиков-то ведь сразу видно: они остановиться не могут, ищут добавки, устраивают «продолжение банкета» или скандал… Но «пречистенские алкаши» из сюжета про «девочку и чудовищ» явно выбиваются. Дед откланивается и идет прилечь — возраст, давление. А Наталья и Ольга Ивановна начинают мыть Сандру в корыте, предварительно натаскав в него воды из уличного колодца. Завтра они собираются в гости к родне в Ярославль, поэтому помывка всех членов семьи обязательна. В корыте будут мыться все по очереди. Увы, ни ванной, ни даже душа в хате у них нет — как и евроремонта.

Как ни странно, уходя из этого дома на заре, я выношу с собой ощущение тепла. Простого, незатейливого, но живого. Так тепло бывает летом в деревне, на сеновале. Тепло и уютно — хоть и воняет навозом. Просто навоз в деревенском контексте — не грязь, а органичное дополнение к общему пейзажу. Эдакий крестьянский быт без прикрас.