Записки Джека-Потрошителя

Глава четвертая Имя для убийцы

– Вы уже знаете, джентльмены? – интересуется Джеймс Стивен, весело оглядывая компанию. – В «Ройялти» поставили пародию на «Джекила и Хайда» Стивенсона. Называется «Хайд и Сикилл».

– Любопытно, – презрительно бормочет Сикерт. – Не сомневаюсь, что это всего лишь бездарное подражательство.

– Бросьте, Уолтер, на вас снова находит меланхолия, в другое время вы непременно бы заинтересовались.

– Может быть, вы и правы.

Ненадолго воцаряется тишина. Фрэнсис Томпсон негромко откашливается – он перенес недавно сильную простуду. Врачи рекомендовали журналисту поехать отдохнуть на континент, но, в отличие от комиссара Роберта Андерсона, он не может себе этого позволить.

– Признаться, я не только не располагаю средствами для такой поездки, но и не испытываю ни малейшего желания покидать Лондон, – сообщает Томпсон. – Сейчас, когда мне удалось получить место помощника у Томаса Баллинга, отлучиться на месяц означает наступить на горло собственной песне. Вы не представляете, как я извелся за те дни, что провел в постели из-за болезни!

– Я немного знаком с вашим покровителем, – замечает Джеймс Стивен. – Блестящий журналист, но, если он не перестанет злоупотреблять алкоголем, это плохо кончится.

Томпсон разводит руками – он знает, что Томас Баллинг пьет, но что с этим поделаешь?!

– Знаете, у меня есть предчувствие… – продолжает он. – Да-да, очень ясное предчувствие, что в скором времени в моей жизни должно произойти что-то чрезвычайно важное. И возможно, что с вами тоже, джентльмены!

– Бог мой, Фрэнсис, вы, кажется, начинаете прозревать будущее подобно сивилле?! И какой же фимиам вдохновляет вас? Смею предположить – дым опиумной курильни!

– Смейтесь, сколько вам заблагорассудится, – на лице Фрэнсиса Томпсона появляется мечтательное выражение. – Вы ведь знакомы с рассказом Эдгара По «Человек толпы»? Он очень точно описал это состояние после перенесенной болезни, когда все чувства оказываются необычайно обостренными.

– Полагаю, вы не оставите нас ради того, чтобы преследовать какого-то старого моряка по грязным притонам! – говорит Сикерт. – Помнится, герой упомянутого рассказа так и не раскрыл его тайны.

Томпсон улыбается в ответ. На календаре седьмое августа, и в кругу друзей очень не хватает принца, который, как сообщают газеты, осматривал этим утром кавалерийские казармы в Йорке. Те же газеты в разделе происшествий пишут о человеке по кличке Кожаный Передник, который появляется с наступлением темноты на улицах Уайтчепела и грабит проституток, забирая их жалкие гроши. Это невысокий мужчина лет тридцати пяти—сорока, судя по внешности и акценту – еврей; он носит бороду и усы и коротко стрижется. Кожаный Передник обычно ограничивается угрозами или легкими побоями – в том случае, если проститутка не желает расставаться с деньгами. Он не вооружен – по крайней мере, никто из его жертв не упоминал об оружии.

Неудивительно, что некоторые поспешили приписать убийство на Бакс-роу этому странному человеку, и полицейский департамент хотел бы знать, где тот провел ночь с шестого на седьмое августа. Прозвищем своим этот странный грабитель обязан своему красному кожаному переднику, который, конечно же, сам по себе удивления не вызывает – в таких передниках ходят мясники и рабочие скотобоен. Разумеется, полиция, в первую очередь, заинтересовалась представителями этих профессий, но, как и следовало ожидать, ничего не смогла выяснить.

– У нашего убийцы появился конкурент, – Сикерт улыбается. – Бедные шлюхи, теперь за ними охотятся двое. Одному нужны их деньги, другому – жизни.

– А вы не боитесь, Сикерт, – спрашивает Джеймс Стивен, – что в трущобах можете случайно повстречать бандита, который вас ограбит или ударит ножом? Да, и еще учтите: любая из этих уличных женщин, которых вы приглашаете к себе натурщицами, легко может навести на вас воров.

Сикерт пожимает плечами.

– Вы преувеличиваете опасность. Кроме того, в моей норе вряд ли что-то может прельстить грабителей.

Разве что краски, кисти и бумага, да неоконченные наброски. Как вы сами знаете, драгоценностей я не держу!

Это сообщение было излишним. Всем прекрасно известно, что дела у Сикерта идут неважно, он остается на плаву исключительно благодаря деньгам супруги и великодушию многочисленных кредиторов.

– И, тем не менее, – продолжает Стивен. – Для нищих воров даже ваши кисти представляют неплохую добычу, так как их можно продать. Людей иногда убивают за сущие гроши, недавно в Ливерпуле четырех молодых человек приговорили к четырнадцати годам каторжных работ – они отобрали несколько пенни у вдовы, которой нечем было накормить свою дочь.

– Меня удивляет внимание, которое вы уделяете уголовной хронике, – отвечает Сикерт. – Но я тронут вашей заботой. Уверяю вас, я могу постоять за себя. Кстати, недавно я приобрел кое-что для защиты!

Он вытаскивает из кармана жилета небольшой револьвер «Вебли». Дарлинг рассматривает его с интересом знатока, прокручивает барабан, проверяет курок. И, в конце концов, выносит вердикт: