Записки Джека-Потрошителя

— Да, да! — повторяет он, держа на весу чашку с кофе. — Вы ведь видите, что даже страх перед убийцей не останавливает их!

— Бог мой! — говорит Дарлинг… и не находит больше слов.

Фрэнсис Томпсон багровеет — ему-то найдется что сказать, но Гарольд Дарлинг быстро уводит его из кофейни, чтобы дело не дошло до скандала. Еще немного, и Томпсон наверняка отходил бы непрошеного собеседника тростью.

— Знаете, сдается мне, что нет большего дурака, чем старый дурак, — говорит Томпсон уже на улице.

Дарлинг очень рад, что они ушли вовремя. Томпсон забывает о том, что зависит от денег, высылаемых престарелыми родителями. А скандалы обычно весьма отрицательно сказываются на денежных пособиях. Литератору кажется странным, что родители вообще позволили Томпсону вести самостоятельный образ жизни, тем более в Лондоне, где столько ловушек для молодого человека.

— У них не было другого выбора! — поясняет журналист. Он уже несколько успокоился, хотя все еще бросает нервные взгляды через плечо, в сторону кафе. — Ну что за идиот! Встречаясь с такими людьми, я начинаю сомневаться в человечестве.

— Пожалуй, это слишком категорично, — комментирует Дарлинг.

— Ах, если бы… Вы ничего еще не знаете, — Томпсон останавливается и смотрит ему в глаза. — У меня словно земля уходит из-под ног, Дарлинг. Мир перевернулся, а вы этого еще даже не заметили, но скоро вы все узнаете, клянусь!

И, оставив литератора в замешательстве размышлять над этими словами, он исчезает в толпе.

Тем же вечером, около восьми часов, Фрэнсис Томпсон появится на квартире у Томаса Баллинга, где получит еще один повод усомниться в человечестве.

Томас Баллинг, одетый в халат, сидит за столом. Он сочиняет очередное письмо от Джека-Потрошителя для Центрального агентства новостей. Баллинг пьян, как часто бывает с ним в последнее время, и даже не пытается убрать со стола эту подделку.

Томпсон смотрит на него осуждающе.

— До меня доходили слухи, что это ваших рук дело, — говорит он. — И письма, и почка… Вы с ума сошли, Баллинг? Зачем вы это делаете? Вы же талантливый человек.

Томас Баллинг криво усмехается.

— Вы просто еще молоды, мой друг, и не знаете, что в жизни иногда приходится делать вещи, которыми не принято хвастаться в обществе!

— Не мелите чепухи! — Томпсон возбужденно ходит по комнате, и его негодованию нет границ.

Со стены на них смотрит фотография самого Томаса Баллинга в компании с Марком Твеном, у которого он брал интервью во время визита знаменитого писателя в Британию.

— Я тоже был таким, как вы! Молод и чист душою, но жизнь так устроена, мой дорогой… Так уж она устроена… Короче, простите меня, приятель! — Баллинг говорит это с пьяной грустью, с отеческой нежностью глядя на молодого человека. — Увы, такова наша профессия! Не хотел вас разочаровать! Очень жаль… Выпьете?

Фрэнсис Томпсон отказывается от спиртного и быстро покидает дом своего коллеги и наставника. Он настолько разгневан, что не замечает фигуру, притаившуюся в тени неподалеку от дома.

Человек провожает взглядом Томпсона, быстро пересекает улицу и поднимается к Баллингу Рука в перчатке настойчиво стучит в дверь, пока за ней не раздается неторопливое шарканье. Томас Баллинг отвешивает шутливый поклон гостю и, криво улыбнувшись, проводит его в кабинет, где поспешно смахивает со стула старые газеты.

Но Джеймс Монро не собирается здесь рассиживаться. Шеф Особого отдела извлекает из бумажника банковский билет.

— Я оказался поблизости и решил лично заглянуть к вам. Вы, кажется, спиваетесь Баллинг?! Можно полюбопытствовать, что у вас за причины для такого безудержного пьянства?

Баллинг бережно принимает банкноту и прячет ее в шкатулку.

— Причины? — переспрашивает он. — Может быть, несчастная любовь… Или страх?!

Монро издает сдержанный смешок.

— Вы комедиант, Баллинг! Смотрите, чтобы наша договоренность не выплыла наружу, иначе я не смогу поручиться за вашу безопасность.

Баллинг грустнеет.

— Вы знаете, я профессионал, — он поднимает голову— Я не допускаю промахов!

— Допускаете, — возражает Монро. — Последние письма Потрошителя вы публикуете в виде копий! У вас дрожали руки, и вы поняли, что не сможете сымитировать чужой почерк. Или вы считаете, что я мало вам плачу?

— Нет, что вы… — Баллингу нечего ответить на этот упрек. — Вы ведь были довольны шуткой с почкой, я постараюсь еще что-нибудь придумать. Вот увидите…

— Постарайтесь и впредь не разочаровывайте меня! И вот что еще, Баллинг, — не открывайте двери, не спросив, кто за ней стоит. В конце концов, это может быть и наш убийца. Мне бы на его месте захотелось навестить человека, который пишет письма от моего имени!

Баллинг задумывается.

— Я, конечно же, шучу, — поясняет Монро. — Ведь Потрошителю неизвестно ваше имя. Однако все же будьте осторожны и прекратите пить!