Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии

На сей раз Киттен оправился от удара гораздо быстрее и действовал более решительно: пощечина стала достойным наказанием мерзавцу, посягнувшему не только на его деньги, но и на драгоценную жизнь. Киттен, отвесив ее, уже праздновал победу, но тут Бен занес кулак над капризным лицом, и одного вида сего грозного оружия вполне хватило, чтобы помощник губернатора вернулся в объятия носильщика, но уже без сознания.

– Можете забрать свою красавицу – ее Энн купила! – крикнул Бен Плахову. – Моими деньгами теперь распоряжаются все, кроме меня.

В его словах сквозила лишь легкая тень упрека. Нельзя же в самом деле обижаться на жгучую красотку, что так ловко обвела его вокруг пальца. Коварная… Если бы у него было побольше свободного времени, может быть он даже погостил у нее в таверне подольше… Но пока Бен Андерсен был занят по горло. Никогда в жизни он не мог подумать, что судьба уготовит ему такой жребий. Тем не менее дело обстояло именно таким образом: Воронцова томилась внутри меняльни, Плахов страдал снаружи, а добрый дядюшка Бен спешил на помощь пылким сердцам.

– Ну, пойдем забирать вашу принцессу, – хлопнул он Семена по плечу.

Плахов с радостью бросился за ангелом-хранителем, но к своему ужасу внутри старой лачуги обнаружил только привязанного к решетке мулата. Кляп не позволял Мигелю кричать, он только бессильно мычал и пучил глаза. Бен снял тряпку и поинтересовался у него судьбой Воронцовой. Тот объяснил, что неизвестные люди оглушили его и похитили деньги и девушку. Бен огляделся и увидел в противоположной стене черный ход…

Глава 5, о жестоком законе Фрипорта и удивительной способности Самойлова

Палящее солнце близилось к полудню, жара становилась почти невыносимой. Ходовой товар уже весь был распродан, а потому публика на площади порядком скучала, и даже крики Билла не могли ее подбодрить.

Понимая, что дело близится к развязке, Самойлов двинулся к клетке с товаром. Найти в ней Лизу не составляло труда – кроме нее за решеткой почти никого не осталось. Иван подошел как можно ближе, чтобы Лиза заметила его. При виде Самойлова обреченность в глазах девочки сменилась надеждой. Иван подал ей знак молчать и не беспокоиться. А она и без того теперь была уверена, что все закончится хорошо – ее Ваня непременно спасет ее. Когда помощник Билла толкнул ее на помост, она почти не испугалась.

Стартовая цена была невысокой – всего десять монет. Билл употребил весь свой талант, чтобы поднять ее: он называл Лизу и принцессой, и златовлаской, но покупатели были уверены, что эта дохлятина не протянет на плантации дольше недели. Никто не хотел попусту расставаться даже с такими небольшими деньгами.

Тогда Билл присовокупил к девчушке старика-индейца и поднял цену до пятидесяти монет за обоих.

– Это недорого! – подбадривал торговец, – По-настоящему хорошая сделка, ребята!

Но никто не откликнулся и на это заманчивое предложение.

– Нет? Ладно! Ну что ж, если никто не хочет и все молчат, тогда… Закон Фрипорта!

– Закон Фрипорта! – взревела толпа в ответ.

– Первое правило Фрипорта! Непроданный раб получает свободу, если сможет победить в поединке!

Вангувер понял, что добром дело не кончится, и поспешил к Самойлову, Егорка последовал за ним.

– Что он говорит? – спросил Иван у Вангувера, как только тот встал рядом.

– Говорит, если старик сможет одолеть соперника в поединке, то получит свободу.

– А Лиза?..

Билл мастерски раззадоривал толпу, поддразнивая индейца:

– Ну, что, старик! Хочешь попробовать? А? Как, вождь, кишка тонка? Или хочешь, чтобы за твою жизнь и свободу дралась девчонка?

Билл рассмеялся собственной удачной шутке, публика загоготала в ответ. Но вдруг индейский томагавк пролетел прямо у его лица и воткнулся в столб с колоколом. Колокол тревожно звякнул. Никто не успел опомниться, как старик-индеец спрыгнул с помоста и, укрытый своим спасителем, скрылся с площади. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Самойлов сильным коротким ударом сшиб Билла с ног и вскочил на помост. Не ожидавший подвоха с этой стороны, Билл беспомощно рухнул к ногам Вангувера. Толпа ахнула. Никогда еще работорговца так не унижали на глазах у почтенной публики. Билл был вне себя от бешенства. Он поднялся, стер кровь с губы, и прошипел Вангуверу, ища поддержки: