Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш

Он проделал все это без малейшего раздражения, даже с нежностью, на которую его считали неспособным; поправил платье на коленях несчастной, пощупал пульс и, стоя у изголовья, еще долго смотрел на нее.

Сейчас у нее было лицо уставшей тридцатипятилетней женщины. Лоб испещряли мелкие морщины, которые в обычное время были незаметны.

Пухлые руки с дешевым лаком на ногтях были на удивление изящной формы.

Мегрэ задумчиво набил трубку табаком медленными движениями указательного пальца, как человек, который не очень хорошо понимает, что ему делать дальше. Некоторое время он прогуливался по камере, дверь которой оставалась приоткрытой.

Внезапно он обернулся с удивленным видом, не веря своим ушам.

Анна Горскина натянула одеяло на лицо и теперь представляла собой бесформенную массу под тканью неприятно-серого цвета.

И масса эта судорожно вздрагивала. Прислушавшись, можно было уловить приглушенные рыдания.

Мегрэ бесшумно вышел из камеры, закрыл за собой дверь, миновал охранника, но, пройдя с десять метров, вернулся назад.

– Принесите ей еду из ресторана «Дофин»! – скороговоркой произнес он ворчливым тоном.

Глава 15

Две телеграммы

Мегрэ прочел их вслух следственному судье Комельо, который слушал его с тоскливым видом.

В первой содержался ответ миссис Мортимер-Левингстон на телеграмму, в которой сообщалось об убийстве ее мужа.

– «Берлин. Отель “Модерн”. Больна, высокая температура, приехать не могу. Стоунз сделает все необходимое».

Мегрэ горько усмехнулся.

– Понимаете, в чем дело? А вот другая депеша – с Вильгельмштрассе, на полкоде. Перевожу:

«Миссис Мортимер прибыла самолетом, остановилась в отеле “Модерн”, Берлин, где получила телеграмму из Парижа по возвращении из театра. После чего улеглась в постель и вызвала американского врача Пелграда. Доктор прикрывается профессиональной тайной. Нужен ли осмотр специалиста? Прислуга отеля не заметила никаких симптомов».

– Как видите, месье Комельо, эта дама не горит желанием отвечать на вопросы французской полиции. Заметьте, я не утверждаю, что она была сообщницей своего мужа. Напротив. Я уверен, что он скрывал от нее девяносто девять процентов своих деяний. Мортимер был не из тех, кто готов довериться женщине, тем более своей жене. Однако именно она в тот вечер в баре «Пиквик» передала сообщение местному танцору, тело которого теперь лежит в холодильнике судебно-медицинского морга. Возможно, это был единственный раз, когда Мортимеру пришлось обратиться к ней за помощью…

– А Стоунз? – поинтересовался судья.

– Главный секретарь Мортимера. Он обеспечивал контроль различных сделок, которые заключал его шеф. В момент преступления он находился в Лондоне уже восемь дней. Остановился в отеле «Виктория». Я постарался сделать так, чтобы он ничего не узнал. Но позвонил в Скотленд-Ярд и попросил их сходить проверить его персону. Заметьте, когда английская полиция нагрянула в «Викторию», о смерти Мортимера не было известно в Англии, возможно, только в редакциях газет. Тем не менее птичка упорхнула. За несколько минут до прибытия инспекторов Стоунз сбежал…

Судья обвел мрачным взглядом ворох писем и телеграмм, наваленных на его столе.

Смерть миллиардера – событие, волнующее тысячи людей. А тот факт, что Мортимер умер насильственной смертью, встревожило всех тех, у кого были с ним общие дела.

– Думаете, стоит распустить слух об убийстве на почве ревности? – неуверенно спросил месье Комельо.

– Мне кажется, так будет благоразумнее. Иначе возникнет паника на бирже и разорится немало почтенных компаний, начиная с французских предприятий, которым Мортимер совсем недавно оказал финансовую помощь.

– Да, но…

– И это еще не все! Посольство Соединенных Штатов потребует от вас доказательств. А у вас их нет! У меня тоже.

Судья протер стекла очков.

– Так что же?

– Ничего! Я жду новостей от Дюфура, который находится в Фекаме со вчерашнего вечера. Пусть Мортимеру устроят пышные похороны. Что от этого изменится? Будут речи, официальные делегации…

Несколько секунд судья с любопытством смотрел на Мегрэ.

– У вас странный вид, – внезапно произнес он.

Комиссар улыбнулся и ответил доверительным тоном:

– Это морфий!

– Как?..