Записки нечаянного богача

- Походник, скорее, - ответил я, - погуляю немного по округе, рыбу половлю, у костра посижу — и домой, думаю, недельки через две. Как с погодой в это время, не подведет?

- Не должна, август — тихий месяц, борта регулярно приходят-уходят, - успокоил начальник полиции, - а жить где будешь?

- Найду протоку или озерцо, балок поставлю, - по плану должно быть именно так.

- Инструменты, материалы есть, или помочь чем надо? - уточнил Валя.

- Есть все, что нужно, специально обученные люди в дорогу собирали, - успокаивающе кивнул я.

- Тогда главное — внимательность. Края тут дикие, глухие. Хищные животные, быстрые реки, камни на сопках — много чего. Там предупреждали? - и он махнул головой назад, видимо, имея в виду вероятный инструктаж до вылета.

- Неоднократно, - я даже поморщился, вспомнив бубнеж сотрудников Головина, которые показывали слайды и рассказывали такие страсти, что я чуть было не передумал ехать.

- Так вот правду говорили, только тут еще труднее будет, - оптимистично резюмировал Смирнов. Но тут наконец появился Самвел с огромным подносом. Он сноровисто расставлял передо мной емкости с едой, руки так и порхали над столом. Какой-то, вроде, салат, здоровая миска дымящейся ухи, настоящая гора шашлыка на лаваше и котелок, в котором, судя по запаху, был то ли морс, то ли компот. Я сглотнул набежавшую слюну — получилось некультурно громко.

- Не будем мешать гостю кушать, пойдем, Валя. Рад познакомиться, Дима. Очень надеюсь, то по работе нам общаться не придется, - с улыбкой сказал, поднимаясь, главный врач. Смирнов встал вместе с ним, и они пошли к выходу. А я накинулся на еду. Хозяин сел напротив, подпер щеку рукой и смотрел на меня с нежностью и умилением, как мама или жена. Бывают такие по-настоящему гостеприимные и хлебосольные люди — им и вправду приятно принимать гостей и смотреть, как те отдают должное умело накрытому столу. Я не подвел — рубал самозабвенно, как все голодающее Поволжье одновременно. Но, чуть сбив охотку, все же снизил темп.

- Это очень вкусно, Самвел! Что за салат, никогда не пробовал такого? - отодвинув пустую миску, спросил я.

- «Сиикэй» местные зовут. «Пять минут» значит - готовить быстро. В Якутске в ресторанах закажи салат «Индигирка» - такой же принесут, похуже только. Если больше одного раза рыбу морозить — другой вкус будет. Тут чир с муксуном, лук, соль да перец.

- Ого, муксуна знаю, а про чира не слышал даже. Познакомишь? - и я кивнул на экспонаты вдоль стен.

- Со всеми познакомлю, Дима, ешь, не спеши, - успокоил он. «Потом еще была уха», как в песне Высоцкого. Но в моем случае — это была песня. Вершина кулинарного искусства. Такой ухи я не ел никогда раньше. Последовавшие за ней шашлыки были очень похожи на те царские, что подавали кавказцы на светском рауте, где Серега пытал меня за знакомство со Второвым. Там они смотрелись и елись вполне органично. Здесь, после шестичасового трясучей свистопляски на ржавой малой авиации, они были внезапны и восхитительны.

- Я ничего вкуснее не ел, это не обед, а престольный праздник какой-то, - еле выговорил я, отодвигаясь от стола. Аж в пот бросило.

- Еда должна быть праздником, Дима, иначе это не еда, а корм! - наставительно, подняв палец вверх, сообщил хозяин, - а теперь пойдем не спеша смотреть, кто тут водится у нас, - он приобнял меня за плечо и повел вдоль стен, просвещая про характерные особенности местной фауны, умело перемежая лекцию непременными охотничьими и рыбацкими байками. Когда добрались до растянутой шкуры здоровенного волчины, у которого тянулся шрам от уха до носа, я опомнился:

- Аркадий Бере привет тебе передавал, - Самвел посмотрел на меня как-то по-другому, кивнул, но с ритма не сбился и байку про волка, который задрал всех оленей на сто верст вокруг, дорассказал. Оказалось, волка ловили два года, с военными, полицией, вездеходами и вертолетами. А «взял» его один из местных, после визита к шаману в соседний улус, район по-нашему.

- А это что за рыба? - заинтересованно остановился я у той головы, что была похожа на налимью. У рыб в принципе не особо одаренные выражения лиц, если так можно говорить, но эта была какая-то особенная: редкое сочетание испуга, наивности и непроходимой тупизны. Подводный олигофрен такой.

- Чукучан. Местные не едят ее, и даже говорить про нее не хотят. Собак ими кормят. Я так и не узнал, почему, хотя живу здесь уже третий десяток лет. Тут вообще много тайного, Дима. Нужно много терпения и времени, чтобы узнать что-то от местных.

- Якуты неразговорчивы? - я уже и сам это заметил, из них, если не считать Долана, лишнего слова не вытянешь.