Записки офисного планктона (сборник)

– А вот это, госпожа психотерапевт, мой самый главный грех. И расплачиваться мне за него до скончания века.

– Все писатели грешники, – взяла себя в руки Виктория. – Это актриса? Лицо очень знакомое.

– Это не актриса, это женщина. Но о ней мы говорить не будем, – наотрез отказался откровенничать далее Лев Робертович. – Чего еще от меня хотите, госпожа эксперт?

– А можно мне еще парочку ваших фото в стиле ретро? – не без особого умысла спросила Виктория.

– Валяйте.

Виктория снова открыла заинтриговавший ее альбом. Писатель, поглядывая на нее, снова занялся обсасыванием своей трубки. Азарт не покидал Викторию Князеву. Ровно до той секунды, пока она не увидела фотографию самой себя на руках у мамы. Милая такая фотка. Судя по улыбке на этом снимке, девочка Вика еще не отметила свой первый крупный, годовалый, юбилей, и в глазах ее пока невозможно было прочесть будущей тяги к полнокровной жизни.

Если бы прямо сейчас кому-то из прохожих пришло в голову пошутить и, приблизившись к этой бредущей по широкому тротуару девушке, внезапно хлопнуть надутым кульком или просто мяукнуть в непосредственной близости от ее прелестных ушек, правого или левого, то ожидаемого эффекта от подобной выходки шутники-затейники не дождались бы ни за что.

Виктория медленно шла по Ленинградскому проспекту в сторону центра. Она не замечала, что время от времени ее толкают спешащие по будничным делам москвичи и гости города. Взгляд ее

не отражал никаких эмоций и был устремлен в сторону Белорусского вокзала. Именно с этого транспортного узла, кстати, при желании можно было менее чем за час добраться до дачи. Той самой, где проводили отпуск ее родители, одного из которых она только что видела на двух старых, но симпатичных фотографиях. Дорого бы она дала сейчас, чтобы узнать, видел ли эти фотографии другой ее родитель.

Сказано – сделано. Она подняла руку, и через пятнадцать секунд Виктории повиновался спортивный автомобиль. Но она, как девушка, презирающая всякую гламурность, махнула на него рукой. Следующим был джип. Тоже не ахти, но Виктория решила отступить от правил.

– В Баковку довезете?

Водитель (галстук, очки, ямочка на подбородке) задумался. Виктория улыбнулась.

– Садитесь. Но учтите, я поеду с большой скоростью.

– Устраивает, – лаконично прозвучало в ответ.

Через двадцать семь минут они были на месте. Обладатель приличного галстука и быстроходной автомашины не блеснул оригинальностью. Виктория машинально дала ему свой дежурный телефон и выскочила из машины у калитки, за которой были слышны голоса ее стариков. Так и есть, мама с папой, посвятившие самих себя и свой отпуск садовым и огородным культурам, что-то живо обсуждали непосредственно на фронте работ. Их дочь открыла калитку.

– Сергей, я уже сто пятьдесят миллионов раз просила или починить, или купить садовые ножницы, – сказала мама.

Отец что-то пробурчал в ответ и, кажется, двинулся исполнять поручение. Прямо навстречу дочери, которую так и не увидел, потому что она мгновенно отпрянула от калитки. Зачем? Любому читателю, разбирающемуся в тайниках женской души, это объяснять незачем, ну а все другие могут прочесть один-два соответствующих журнала с красивыми фотографиями.

Иногда с течением времени Виктория обращалась очень даже по-свойски. Через несколько мгновений ее невесомое тело совместно с трепетной душой уже переместилось на грунтовую дорогу где едва не угодило под колеса большой машины. Только что обманутый ею водитель данного передвижного средства только-только развернулся, попав в один из местных тупиков. Он поправил очки после экстренного торможения и открыл дверцу. На этот раз Виктория уселась на переднее сиденье. Даме нужно было выговориться.

Отец ее, Сергей Александрович Князев, всю свою молодую, а потом зрелую, а потом и почтенную жизнь провел в изысканиях. Выпускник Свердловского горного, он сначала разведывал залежи полезных ископаемых самолично, а потом обосновывал разведывательные поиски с научной точки зрения, заведуя кафедрой одного из московских НИИ. Время от времени, впрочем, он и в своем академическом статусе возглавлял экспедиции, следовавшие по направлению каждой из четырех сторон света поочередно. Викуша, дочь его, каждый приезд своего бородатого папки сначала встречала со щенячьим восторгом. После приезды отца, вернее его отсутствие по нескольку месяцев в году, стали восприниматься Викторией по-иному. Особенно по ночам, когда она слышала за стенкой материнские всхлипывания. И бог с ними, с переездами и ежегодной переменой школ… Лет в десять Виктория твердо решила, что у нее будет муж-домосед, не имеющий понятия о кимберлитовых трубках и лучистых колчеданах. Что и неукоснительно претворяла в жизнь: ни одного мужчины в ее ближайшем окружении с подобными интересами не случалось аккурат до описываемых событий.

– Ну и как семейная жизнь – удачно?

Ее слушатель впервые подал голос, когда они уже подъезжали к редакции. Виктория шмыгнула носом и рассмотрела его повнимательнее. Пижон!