Записки партизана

Пантелеич сел на свое место, повернулся сначала к Лысенко, потом к Анне Потаповне, о чем-то спросил их. Они молча утвердительно кивнули головой.

— Слушайте приговор.

Пантелеич встал. За ним поднялись остальные.

— Именем народа, которому вы изменили, именем Родины, которую предали, именем Советской власти, которую оклеветали, вы приговорены к смерти!..

* * *

На следующий день на левом берегу Кубани, у лодочного переезда против кожевенного завода, немцы нашли труп актера. Его зарыли тут же в яме. Но немцам не удалось замять неприятную историю. На улицах Краснодара появились листовки с приговором партизанского подпольного суда.

Мне рассказывали, кое-кто из предателей бежал из Краснодара после казни актера: одни на Украину, поближе к Германии, другие через линию фронта в Сочи, надеясь на милосердие советского суда.

В нашем лагере на горе Стрепет мы узнали о суде над актером от «таинственного старика» Ивана Семеновича Петрова. Он снова пришел к нам в лагерь по поручению коммерческого директора «Камелии».

Арсений Сильвестрович решил к этому времени организовать подпольный «арсенал» в одном из корпусов Табачного института, помещавшегося на окраине Краснодара. Вот он и послал к нам инженера Петрова — получить кое-какие сведения о подрывном деле, которое хорошо освоили наши отрядные минеры.

Разумеется, мы забросали Петрова вопросами о родном городе. И вот тогда-то, рассказывая о комбинате, он упомянул о технике Шустенко, который не так давно снова вернулся и начал работать на гидрозаводе.

Как только Петров назвал эту фамилию, меня будто что-то кольнуло в сердце. Я был убежден, что слышал эту фамилию раньше. Больше того, она связывалась в моем сознании с какой-то темной историей. Но я никак не мог припомнить, с какой именно.

Моего Евгения к тому времени уже не было в живых, и я начал расспрашивать о Шустенко товарищей сына.

Они мне рассказали, что техник Шустенко работал на гидрозаводе и незадолго до занятия Краснодара куда-то скрылся. Тогда на это никто не обратил внимания — было не до того. Оказывается, — так, во всяком случае, сам Шустенко недавно рассказывал Петрову — он, боясь прихода немцев, бежал на восток. Его мобилизовали, на фронте Шустенко оказался в окружении, попал в плен, и теперь немцы направили его, как опытного техника, снова на гидрозавод.

Все это казалось довольно обычным, и тем не менее фамилия Шустенко не выходила у меня из головы.

Петров пробыл у нас в лагере два дня. Вечером, перед его уходом, я снова обратился к Ветлугину с расспросами о Шустенко. Геронтий Николаевич сказал, что он редко встречался с техником.

— Ничем не могу удовлетворить ваше любопытство. Единственно, что мне помнится: Шустенко дружил с техником Свиридовым.

Тогда я понял все.

Вспомнились последние дни в Краснодаре, беседа с секретарем горкома, его рассказ о том, что на комбинате арестован немецкий шпион — техник Свиридов. Секретарь горкома товарищ Попов сказал, что в деле Свиридова был замешан техник Шустенко, но задержать его не удалось — он бежал. И вот теперь этот немецкий шпион снова появился на комбинате!

Я рассказал Петрову все, что вспомнил о Шустенко. Петров обещал тотчас же сообщить об этом подпольному руководству.

Прошло несколько дней. Связь с Краснодаром временно прервалась. Мы не знали даже, вернулся ли в город наш «старик». Я не на шутку тревожился, хотел было послать нарочного в Краснодар, как неожиданно получил радиограмму:

«Благодарим за сообщения, присланные «дедом». Все известно».

О дальнейшем я узнал уже значительно позднее, в Краснодаре.

Глава II

Из кабинета Кристмана Жора направился к его адъютанту лейтенанту Штейнбоку. Здесь уже сидел Шустенко — агент № 22.

Около часа проговорили они о будущей совместной работе на комбинате. Жора сразу почувствовал, что отношение к нему Штейнбока изменилось. Это уже не был его недавний однокашник по берлинскому институту, каким Штейнбок любил себя показывать при встречах с Жорой. Теперь перед Жорой сидел начальник.

Было решено, что Жора отправится на комбинат, к Штифту, который примет его на работу в качестве инженера для поручений.

— В этом есть свои положительные и отрицательные стороны, — заметил Штейнбок. — Вы будете иметь возможность свободно ходить по всему комбинату, видеться и говорить с теми, кто вас будет интересовать. Но в то же время со стороны рабочих вы будете встречать заведомо неприязненное к себе отношение. Поэтому, мне кажется, вам следует осторожно намекать, что ваша работа у Штифта вынужденная. Надо будет сделать так, чтобы через некоторое время инженер для поручений впал в немилость; Штифт, может, разжалует вас даже в простого рабочего… А пока вам придется работать под руководством Шустенко.

— Это значит, что я буду лишен всякой самостоятельности? — спросил Жора.

— На первых порах вам трудно будет ориентироваться, и волей-неволей вам придется прибегать к помощи Шустенко. Тем более, что он уже освоился с обстановкой и у него есть сеть осведомителей.

— Да, я подобрал людей на комбинате, — с достоинством добавил Шустенко.