Записки прапорщика

- Хорошего полковника фронт лучше знает, чем штаб фронта. Ты забываешь про "солдатский вестник". Стоит в штабе фронта только подумать, как "солдатский вестник" уже до окопов эту думушку несет. Допустим, тебя выберут командиром полка. Что, ты с этой обязанностью не справишься?

- Командиром полка, - протянул я. - Черт его знает? Пожалуй, справлюсь.

- А раз так, то почему ты не справишься с должностью начальника дивизии? В полку шестнадцать рот, а в дивизии всего четыре полка. Четырьмя единицами легче командовать. А в общем, друзья мои, - закончил Святенко, этот декрет подводит итог всей большевистской политике, которая для меня была ясна еще в марте. Это - разложить армию, парализовать офицерский корпус, дать этому корпусу по шее, да так, чтобы он никогда больше не поднялся. А потом мир. А после мира - новая армия, новая школа, новый офицерский состав. Все это ясно. Так что же, братцы? - обратился к нам Святенко. - Долой погоны! - И он первым сорвал со своего плеча погоны прапорщика.

Мы последовали его примеру.

Не далее как на следующий день перед окнами нашего комитета продефилировала крупная воинская часть, одетая в малиновые фуражки.

- Это что такое? - бросились мы к окнам.

- Гайдамаки...

Во главе части шел офицер в малиновом с позументами мундире с погонами на плечах.

* * *

Появление гайдамаков вызвало существенные изменения в жизни Кишинева. Прежде всего вынуждены были уйти в подполье официальные представители партии большевиков. Снова появились эсеры и меньшевики, принявшие немедленно постановление об объединении с украинским национальным движением. Государственные учреждения взяты под охрану гайдамаков. Первым делом гайдамаков было установление патрульной службы по городу и приказ об ограничении движения по улицам в ночное время. Хозяин нашей гостиницы в тот же день явился к нам в номер требовать полной уплаты за пользование номером.

Прибежал взволнованный Селин по поручению шоферов просить совета, как теперь быть с выездом их отряда из Кишинева. Мы предложили отряду сегодня же начать двигаться по направлению к Аккерману.

Увы, совет оказался запоздалым. На всех дорогах, идущих от Кишинева, выставлены дозоры гайдамаков, и выбравшийся было из города отряд был задержан и возвращен. Начальник гарнизона распорядился поставить охрану, шоферов демобилизовать, предложив желающим из украинцев остаться на службе украинского правительства.

Мы собрались серьезно обсудить вопрос, что делать и есть ли смысл оставаться в Кишиневе. Наша газета, можно смело утверждать, до солдат не доходит, да и солдат-то на фронте - кот наплакал. Надо или вернуться на фронт, к чертовой бабушке в пекло, в руки Щербачева, или распустить комитет.

Слово взял Сергеев:

- Нас десять человек. Нас знают солдаты-крестьяне на фронте, которые теперь оттуда удирают. Целесообразно ввиду начинающейся гражданской войны обратить нашу группу в особый штаб по формированию красногвардейских частей.

Я с удивлением посмотрел на Сергеева. Мне невольно припомнился бывший несколько дней назад разговор об интеллигентском примазывании.

Сергеев достал из кармана небольшую карту и разложил ее перед нами на столе.

- Мы сидим в Кишиневе, - показывал Сергеев пальцем, - вот здесь.

- Знаем, знаем!

- Одесса - это тупик, где никакой организационной работы развить нельзя. Киев - центр гайдамаков. В Харькове уже имеется большевистская власть, достаточно сильная, чтобы вести работу самостоятельно. Посмотрите выше. Вы видите Белгород, затем Курск. Это своего рода аванпост Советской России. Через Курск лежит коммуникация красногвардейских войск, направляющихся для борьбы с южной контрреволюцией. Через него проходят стихийно солдатские массы с Юго-Западного фронта и с румынского. Если бы наш комитет переехал в Курск, связался оттуда с Крыленко и предложил последнему свои услуги по организации в Курске красногвардейских частей из демобилизующихся и покидающих фронт солдат, мне думается, была бы польза революционному делу.

Против предложения Сергеева высказался только один Святенко:

- Надо думать, что в Курске уже есть организации, занимающиеся этим делом. Честнее и проще прямо сказать, что нашему комитету пора ликвидироваться.

- Я не понимаю Святенко, - выступил Антонов. - Почему бы нам не доехать до Курска и там ликвидироваться?

- Мы можем с таким же успехом ликвидироваться здесь и поодиночке поехать каждый в свою сторону, - заметил я.

- Э, нет! - возразил Сергеев. - Если мы здесь ликвидируемся и будем уезжать поодиночке, то черта с два выберемся. Вагоны набиты, и на крышах не найдешь свободного местечка. А вот если мы выедем как организация, то, во-первых, надо думать, нам предоставят вагон, и, во-вторых, мы сможем с большей безопасностью выбраться из этой кишиневской дыры. После долгих споров Сергеев сказал: