Записки психиатра

К супруге в тот день на прием, похоже, записалось полгорода. Принять она успела человек сорок с гаком, не считая тридцати с хвостиком на водительской комиссии. В роли гака сегодня была мелкая, но очень шустрая бабулька (несколько лет на учете, сосудистая деменция, инвалид первой группы). Воссоздавая модель броуновского движения в пределах кабинета и озаряя пространство светом горящих глаз, она вещала безостановочным монологом:

– Доктор, мне нужна справка о том, что я не бешеная, а то соседи все говорят, что я бешеная, а какая же я бешеная, это мне здесь написали, что я бешеная, а я и не была никогда бешеная, просто сто таблеток феназепама выпила, а так я не бешеная, просто на мужа обиженная, а что он меня табуреткой по голове ударил – вот я обиделась и сто таблеток выпила, а ударил он меня по пьяни, а запил он оттого, что работы нет, а работы нет потому, что он пьет, а пьет он после того, как мы из Тамбова сюда переехали, а в Тамбове я работала учителем и была уважаемым человеком, не надо было сюда уезжать, и муж бы не пил, и я таблеток бы не наглоталась, и меня бы в психушку не положили, а надо было меня просто промыть, и никто бы не говорил, что я бешеная, дайте справку, что я не бешеная, доктор…

На заднем плане все это время печально стоял сын пациентки, этакий Пиппин-алкоголик, слегка опухший, в трениках с вытянутыми коленками, меланхолично пытаясь урезонить мать:

– Ну ладно тебе, ну давай пойдем домой, ты же видишь, что тебе тут никакой справки не выпишут. Мне же в наркологии уже отказываются справки выписывать, что я не алкоголик, после того как я третий раз у них отлежал, и тебе тоже не выпишут.

Порой наша дочь очень удивляется – а чего это родители такие молчаливые с работы приходят и полчаса просто смотрят в мониторы или кого-нибудь мочат в «Фоллауте» или «Сталкере». Взрослые вроде люди…

Отделение неврозов

Это курорт. Это санаторий. Это Эдем незрелых душ. Это тихие коридоры, плавный и размеренный ход местного времени, это свободный выход, это прогулки вокруг больницы с посиделками на лавочках по интересам и возрастам, это периодически уединяющиеся в укромных уголках ландшафта парочки – тут нет деления по половому признаку в слабом уповании на победу разума над добром… Словом, сам бы лег, да не по чину.

Порой такая тотальная внутриотделенческая благодать играет с пациентами злую шутку, которую врачи называют госпитализмом, или госпитальным синдромом. Механизм прост: сам факт пребывания больного в отделении откладывается в его памяти как безбедное и беззаботное времяпрепровождение, когда от него ничего не требуют, вокруг него все прыгают, кормят, лечат, спать укладывают. И все это без необходимости что-то делать самому! Вот тут-то подсознание, похожее в данной ситуации на избалованного ребенка лет пяти, решает: «А давай-ка я подброшу хозяину еще пару-тройку интересных симптомчиков! По рублю – и в садик не пойдем…» И подбрасывает. Вскоре после выписки состояние вновь ухудшается, и пациент настойчиво обивает пороги амбулаторной службы, демонстрируя, как же ему хуже всех. Не сердитесь на него, он не нарочно. Это даже не вполне он. Это тот пятилетний ребенок внутри него, который еще не факт, что когда-нибудь повзрослеет.

Таких завсегдатаев сравнительно немного, что не может не радовать, но уж если кто из них пришел сдаваться – все, готовьтесь к осаде. Вас будут забрасывать жалобами плотнее и гуще залпов осадной артиллерии, пытаться навести мостки к вашей жалости и выкопать минные ходы к вашей человечности; в конце концов, реветь иерихонской трубой, взывая к вашей совести. Если первый натиск не принесет вожделенного направления в заветное отделение, будет предпринят обходной стратегический набег на кабинет заведующего амбулаторной службы, а то и главврача. И ведь не жалко, в общем-то, направить, но когда такое повторяется спустя пару недель после свежего двухмесячного пребывания в этом же отделении… Что интересно, все происходит по сценарию, можно к гадалке не ходить.

Николай (пенсионер с ипохондрическим развитием личности) придет шаркающей походкой с двумя огромными пакетами вещей и пятидневной щетиной на скорбном лике. Кодовая начальная фраза: «Доктор, миленький, подыхаю». Что любопытно – терпеливая жена будет навещать и приносить разные вкусности.