Записки психиатра

Вот, к примеру, ушедший на пенсию Ефимыч себя такими вопросами не особо утруждал. Любил дедушка русский устный, злоупотреблял им крепче, чем спиртным. Придет, бывало, заковыристый пациент, а Ефимыч с утра гневаться изволит – то ли позволил себе лишку накануне, то ли погода меняться будет – вот и слышны из-за стенки целительные непечатные конструкции сугубо психотерапевтической направленности, и человек уходит одухотворенный. А уж сколько интересного в такие моменты Ефимыч мог бы про себя, любимого, узнать – на эпическую сагу точно наскребется, да еще на три частушки матерные хватит. Но нет, не интересовался, берег тонкую и глубоко замаскированную душевную организацию. Да и бог бы с ним, пусть себе человек отдыхает.

Сам я привык вести прием в корректной манере, не позволяя себе ничего лишнего, разве иногда чуточку иронии. Хорошо-хорошо, в особо тяжелых случаях – с толикой сарказма, грешен. Хотя бывают моменты, когда не хватает Ефимыча. Тут на днях приходил пациент. Отлежал в спецбольнице за убийство, потом несколько лет долечивался в Самаре, теперь вернулся к нам. И нет бы просто ходить на прием за лечением; этот архаровец взялся клянчить циклодол: мол, где-то когда-то (на самом деле черт-те когда) сделали ему галоперидол, и теперь его всего давит, плющит и колбасит, доктор, не дайте помереть, выпишите рецептик! И сибазончику[41]

не забудьте, а то втыкает как-то не по-взрослому. И стоит в шаге от стола, старательно переминаясь с ноги на ногу, изображает страшные гиперкинезы. А не тебя ли, Марчелло Мастрояни Самарской губернии, я давеча видел перед буфетом, где ты чай пил спокойно, шаг на месте не изображал? И как ты пьешь циклодол, я тоже в курсе – пять таблеток и перцовой настоечкой из аптеки полирнуть, – я ничего не перепутал? Марш отсюда набираться мудрости! Бери пример с других убивцев: один вон ходит, мусор выносит, другой садовничает, и никто таблетками не балуется, все ведут себя аки эти, которые с рожками… да нет, я имел в виду агнцев божьих. Так что вперед, и чтоб до следующего укола пролонга я тебя не видел… В общем, ЧТО и в каких выражениях он обо мне думал, я мог бы прочесть даже по его скорбно удаляющейся спине; некоторые выражения были особенно заковыристыми.

А к жене пришел на прием Саша, о котором я уже писал. Он пролечился (или отдохнул и отъелся, одно другому не мешает) в стационаре и заглянул получить лекарства. А дальше – затык. Лечебную карту с рекомендациями, что и как принимать, которая дается при выписке из отделения, он благополучно похерил: потерял или в туалет с ней сходил – кто его знает, может, обычай такой. Короче говоря, нет лечебной карты. Стал Саша объяснять на словах, но при его аж трех зубах и поражении речевого центра название лекарства превратилось в «ааыыыээээааа». Стали гадать. Аминазин? Ееее (нет, то есть). Амитриптилин? Ееее, только активнее. Аминалон? Ееее, у ы о? (Нет, ну вы что?) Алпразолам[42]

? Ееее, Саша разводит руками и крутит пальцем около виска – дескать, у всех доктора как доктора, а мне слабоумная попалась, я ей русским по белому «ааыыыэээааа», а она шлангом прикидывается, село неасфальтированное! Асентра? (Дикое предположение, на фига слабоумному благодушному товарищу антидепрессант, но чем черт не шутит.) Ааа, ааыыыэээааа – в точку, умничка доктор, возьми с полки пирожок! Не поленилась, дошла до отделения, справилась там – таки асентра! К вящей радости Саши, который сиял законной гордостью за доктора – может же, мол, когда извилины напряжет!

Кто куда, а мы сдаваться

Можно бесконечно долго рассуждать о том, что содержание пациентов в закрытых отделениях ущемляет их права, наносит непоправимый вред личности, скрещивать и ломать на этом поприще рога, копья и челюсти – все равно в итоге каждый останется сидеть на своей кочке зрения. На самом деле не все наши пациенты шарахаются от психбольницы как черт от ладана. И речь не только о страдающих госпитализмом завсегдатаях отделения неврозов. Бывает, что и отделения закрытые, и у больных далеко не неврастения – а не выгонишь. Опять же, не потому, что идти некуда.

Юра (пусть его зовут так) наблюдается довольно давно. Сравнительно молодой шизофреник, при этом имеет уже довольно выраженный эмоционально-волевой дефект – болезнь развивается довольно быстрыми темпами. Из стационара практически не вылезает. Инвалид второй группы, бессрочно. Оксана долго пыталась подобрать нужные препараты, варьировала дозировки, сочетания. Все тщетно, дома пациент держался от силы месяц, а чаще – около недели-полутора. Почему?