Записки резидента. По заданию Сталина – в Поднебесную

Другим ценнейшим источником резидентуры был «Друг», он же «Генрих», — Вальтер Штеннис (1895–1989), советник и начальник личной охраны Чан Кайши, немецкий аристократ, ветеран Первой мировой, кавалер всех возможных боевых наград и национальный герой Германии, один из значимых членов НСДАП и командир штурмового отряда «Ост» нацисткой партии, личный друг Геринга и Геббельса, непримиримый политический противник Гитлера, эмигрировавший в Китай в условиях своего неминуемого ареста и уничтожения, сознательно выбравшего путь сотрудничества с советской внешней разведкой. В своих беседах с советскими разведчиками Штеннес подчеркивал, что он располагает возможностями предоставлять информацию как по Азиатско-Тихоокеанскому региону, включая Японию, США и Австралию, так и по Германии и что он готов делиться ею на безвозмездной основе. «Когда Гитлер будет низвергнут, необходимо, учитывая особенности нынешней международной обстановки, — говорил Штеннес в 1939 г., — заключить союз, какое-то соглашение между Германией, СССР и Китаем. Этот альянс станет базой их успешного экономического развития».

В результате А.С. Панюшкин быстро вошел в курс происходящих в Китае событий и почти ежедневно информировал о них руководство страны и Центр. Информация, поступающая из резидентуры, была настолько важной, что уже в апреле 1940 г. Народный комиссар внутренних дел СССР Л.П. Берия ходатайствовал перед И.В. Сталиным и В.М. Молотовым о награждении полпреда в Китае А.С. Панюшкина орденом Боевого Красного Знамени[13].

В начале 1941 г. отношения КПК и Гоминьдана обострились настолько, что войска Чан Кайши напали на части и штаб Новой 4‑й армии КПК.

15 января 1941 г. в ходе беседы А.С. Панюшкина и главного военного советника В.И. Чуйкова с представителем КПК Чжоу Эньлаем, советские представители предположили, что Чан Кайши поняв, что ни СССР, ни США, ни Англия не будут оказывать вооруженную помощь Китаю в борьбе с Японией, решился на обострение отношений с КПК, что бы в дальнейшем получить свободу маневра, в зависимости от позиций держав. Китайских товарищей интересовал вопрос отношения советских представителей к возможному началу гражданской войны в стране, направленной против Гоминьдан. На что Панюшкин сказал: «Я считаю, что основным противником КПК в настоящее время является Япония. Если КПК начнет активные вооруженные действия против Гоминьдан, то это будет лишь способствовать расширению гражданской войны в Китае, что не в интересах войны сопротивления Китая. Нужно во что бы это ни стало сохранить сотрудничество. Однако это не значит, что Вы должны дать себя в обиду. Вы уже начали, как Вы говорите, политическое наступление против Гоминьдан. Вам, следовательно, необходимо продолжить его с тем, чтобы, с одной стороны, реабилитировать себя и показать широким народным массам подлинного виновника событий в южной части Аньхуа. А с другой стороны, в Вашей политике не следует ссылаться на Чан Кайши, как на организатора событий»[14]. Таким образом, советский представитель выступил за необходимость сохранения сотрудничества и единства КПК и Гоминьдан.

Как представляется, корень трудностей состоял непосредственно во внутрикитайских политических противоречиях. Политика «единого народного фронта», принятая Гоминьдан и КПК в 1937 г. в связи с японской агрессией, была связана с сотрудничеством слишком разнородных политических сил. О том, насколько натянутыми были их отношения, свидетельствует тот факт, что в КПК термин «народный фронт» с 1939 г. старались не употреблять. В.И. Чуйков в своих мемуарах писал, что вооружённые силы КПК с конца 1940 г. фактически не подчинялись центральному правительству и Чан Кайши как главкому[15]. В такой обстановке трения и конфликты между двумя партиями оказались неизбежны. Советский Союз, Коминтерн пытались способствовать нормализации ситуации, убеждая представителей КПК в необходимости сохранять единый фронт. Средством давления на Гоминьдан были угрозы прекращение советских военных поставок, составляющих в тот период около 80 % от всей иностранной помощи. Но преодолеть их взаимную неприязнь так и не удалось. Слова китайца — это одно, в его дела — совершенно другое.

На встречах Панюшкина с Чан Кайши 25 и 30 января 1941 г., последний заверил советского представителя, что при взаимоотношениях с КПК речь не идет о политическом мероприятии или смене курса[16]

. В итоге многочисленных встреч и переговоров при советском посредничестве состоялось обсуждение наиболее острых и противоречивых вопросов между Чан Кайши и Чжоу Эньлаем, стороны подтвердили решимость сохранить единый фронт и бороться с Японией.

Чжоу Эньлай (1898–1976), потомок в 33‑м колене основателя неоконфуцианства Чжоу Дуньи.