Записки русского тенора. Воспоминания, заметки, письма

Искренне любящий дядя.

Родители — Александра Ивановна и Иван Николаевич Орфёновы

Родители, 1896 год

Мама в детстве

Старец иерей Николай с женой Татьяной, дед и бабушка А. И. Орфёнова

Город Касимов. Вид с Оки

С мамой. 1912 год

Мама

Отец

Мама с младшим сыном Леонидом, сестра Надя и её муж Константин

Маленький Толя, первая фотография. 1912 год

Церковь Успения в Касимове

Касимов. Церковь Николая Чудотворца, где служил отец

Вознесенский собор в Касимове

Успенский собор в Касимове

Анатолий Орфёнов, 1925 год

В Сердобске, 1924 год

Семья в Сердобске, 1925 год

Перед переездом в Москву. 1926 год

Москва. Якиманка. Здание бывшего библиотечного техникума

Три брата: Александр, Леонид и Анатолий Орфёновы. Начало 1930‑х годов

Студенты библиотечного техникума. Анатолий Орфёнов (второй слева в последнем ряду) с будущей женой Ниной Сергеевной Семёновой (внизу слева) и братом Леонидом Орфёновым-Дмитриевым (крайний слева в первом ряду). Москва. 1933 год

Дом на Полянке

Братья Орфёновы

Старший брат Александр незадолго до своей гибели на войне

Леонид Орфёнов-Дмитриев спустя годы

Сестра Женя

Сестра Юля

Второй отец — Сергей Николаевич Дмитриев

Тётя Саша («Сахарок»)

Тётя Саша («Сахарок») и племянница Таня (слева)

Дядя Коля. 1944 год

Письмо дяди Коли, 1950 год

(1-я страница)

Письмо дяди Коли, 1950 год

(2-я страница)

Анатолий Орфёнов. 1935 год

Солист Оперного театра имени К. С. Станиславского. 1935 год

Анатолий Орфёнов. 1936 год

С женой Ниной Сергеевной в Сочи. 1937 год

Молодые супруги

Молодые супруги. 1938 год

Оперная Москва в конце 1920-х и в 1930-е годы

Непременно должно описывать современные происшествия, чтобы могли на нас ссылаться.

А. С. Пушкин

Одни пишут книги, потому что хотят прославить своё имя, другие — для заработка. Мне же хочется сказать то, что завтра может быть забыто, а сегодня, пожалуй, уже и забывается. Когда говоришь сейчас с молодёжью, они с недоумением впервые слышат имена тех, кто пел в опере или на концертной эстраде в 30-е годы XX века. Звукозапись донесла до нас голоса тех, кому сейчас 70–80 лет. А что же было до них? Почему никто не скажет, что между Собиновым и Козловским были Сергей Юдин и Александр Алексеев? А между Неждановой и Держинской, с одной стороны, и Олейниченко и Вишневской, с другой, были и Межерауп, и Жуковская, и Бышевская, которые имели очень много положительных качеств, а в отдельных партиях были неповторимы. Некоторые певцы блеснули, как метеоры — вспыхнули и погасли. Их забыли… Несправедливо!

Прежде чем писать о том, что происходило в оперном искусстве и на концертной эстраде до 1930 года, я хочу вкратце сказать о тех певцах, которые к этому моменту уже были уходящими, но с которыми так или иначе (то есть в качестве партнёра или слушателя) пришлось встречаться.

Начну с тенора Андрея Марковича Лабинского, певшего в Мариинском и Большом театрах. Впервые я услышал его в 1926 году, когда он приезжал на гастроли в город Сердобск Пензенской губернии, где я тогда жил. Помню красивый, несколько матовый звук, отличное пиано. Лабинский был уже немолодым. На концерте он с большим успехом спел романс Дубровского и — особенно хорошо — посвящённый ему композитором С. Кашеваровым романс «Тишина». Позднее мне пришлось и выступать вместе с Андреем Марковичем на радио (в концерте памяти Собинова 18 октября 1934 года), и даже бывать у него дома. Жил он напротив Библиотеки имени В. И. Ленина, рядом с Музеем М. И. Калинина и трагически погиб в одну из бомбёжек Москвы в августе 1941 года. Боясь переходить улицу, чтобы попасть в метро, он и жена его пошли в бомбоубежище в своём доме. Бомба попала именно в это убежище и не убила их, а засыпала обломками дома.

Допевал свои последние спектакли героический тенор Александр Матвеевич Матвеев. В Сокольниках, в Парке культуры и отдыха был «круг», на котором была эстрада, где проходили симфонические концерты с участием лучших артистических сил. Летом 1929 и 1930 года в этих концертах исполнялся вагнеровский репертуар. Матвеев исполнял знаменитую сцену ковки меча, арии Зигфрида и Зигмунда, сцены с Миме (Александр Перегудов), причём эти почти непосильные сцены были ему по плечу. Матвеев — настоящий крепкий тенор, и наряду с удачными у него бывали и не вполне удачные выступления. Но кто из теноров обойдётся без срыва! В последующие годы Матвеев постоянно пел в Передвижной областной опере в Москве, во главе которой стоял знаменитый Василий Петрович Дамаев, который сам уже не пел, а был только директором. Наибольший успех имел Матвеев в эти годы в партии Элеазара в опере Галеви «Дочь кардинала» («Жидовка»). Кроме Матвеева, в этом коллективе я помню теноров Дмитрия Ивановича Волкова и Анатолия Матвеевича Вильскера. Оба эти певца — крепкие лирико-драматические тенора.

Мелькнул и исчез тенор В. М. Бригиневич. Он пел в Большом театре Радамеса, Хозе, Самозванца, Германа, но, несмотря на нужду в драматических голосах, в театре не удержался.