Читаем Записки солдата полностью

В первом, или американском, плане упор был сделан на то, чтобы ударить по рейху прямо из центральной части, Франции через Саар с последующим выходом к Рейну в районе Франкфурта. К 25 августа 3-я армия расчистила путь до Труа, находящегося в 130 километрах юго-восточнее Парижа и всего лишь в 240 километрах от германской границы. По нашим расчетам для выполнения этого плана потребовалось бы привлечь 1-ю и 3-ю американские армии. Операция должна была сопровождаться наступлением на вспомогательном направлении вдоль побережья пролива к Антверпену силами английской и канадской армий под командованием Монтгомери.

Второй план, предложенный англичанами, предполагал сосредоточение всех наших сил на севере для нанесения удара через Амьен и Брюссель, при этом наши армии должны были покрыть расстояние, почти в два раза превышающее маршрут через Саар, предложенный американцами. Англичане настаивали на наступлении, на севере и ради него готовы были пожертвовать наступлением на Саар.

Основное преимущество американского плана, предусматривавшего стремительный бросок на Франкфурт, заключалось в том, что путь наступления к границам рейха проходил через лишенную оборонительных вооружений местность в полосе 3-й армии. Выбор такого направления главного удара не только давал возможность обойти укрепления Меца и пересечь линию Мажино, но и просочиться сквозь не занятые гарнизонами позиции линии Зигфрида. Кроме того, в случае успешного продвижения наших главных сил к Рейну противник лишался Саарского бассейна, имеющего для него важнейшее значение.

Отрицательной стороной этого плана являлась прежде всего слабость 21-й группы армий Монтгомери, которая все еще не могла преодолеть сопротивление дивизий противника в районе Па-де-Кале. Если Монти не смог бы наступать такими же темпами, как мы, нам обоим грозила опасность при продвижении вперед оказаться с открытыми флангами, что было чревато серьезными последствиями. Больше всего мы боялись, что Монтгомери сочтет свою армию недостаточно сильной для захвата Антверпена. Погода в районе побережья ухудшалась, и мы в очень скором времени оказались бы в полной зависимости от этого порта. Более того, если бы Монти не удалось очистить побережье Бельгии и Голландии от установок для запуска самолетов-снарядов, эта неудача почти наверняка вызвала бы в Лондоне весьма неприятный политический резонанс.

План англичан содержал в себе целый ряд совершенно очевидных преимуществ, хотя выполнение его и было связано с преодолением большего расстояния и, возможно, упорного сопротивления врага. Имея в своем подчинении две английские армии и одну американскую, Монтгомери мог с минимальным риском освободить Нидерланды. Это, в свою очередь, означало:

1. Быстрый захват Антверпена и портов на побережье проливов. Антверпен стал бы объектом величайшей важности, как только мы отказались бы от наших планов использования портов Бретани.

2. Занятие бельгийских аэродромов, которые дали бы возможность организовать непосредственную поддержку истребителями тяжелых бомбардировщиков, совершающих дневные налеты.

3. Освобождение побережья, где были оборудованы площадки для запуска самолетов-снарядов, с которых обстреливался Лондон.

В то же время продвижение на севере вывело бы английские армии прямо к Руру, откуда, как позднее заявил Монтгомери, была лучшая дорога на Берлин.

Выдвинув предложение, основная суть которого заключалась в том, чтобы Эйзенхауэр сосредоточил все свои силы на северном главном направлении, Монтгомери тем самым предлагал Айку остановить 3-ю армию Паттона на Маасе, пока он, Монтгомери, будет стремительно мчаться на Берлин. Это предложение сильно напоминало тактику Монти во время сицилийской кампании, когда он предложил американским войскам ограничиться оборонительными действиями и предоставить ему возможность одному захватить Мессину.

Предвидя, что Эйзенхауэр будет стремиться обеспечить безопасность побережья Ла-Манша, я выдвинул план двойного удара, который объединял бы положительные стороны как английского, так и американского планов. Вместо того чтобы бросить всю 1-ю армию Ходжеса на поддержку наступления Монтгомери, я предложил Айку ограничить нашу помощь одним корпусом. "Этого будет вполне достаточно, чтобы поддержать наступление Монти", - заявил я. Другие корпуса 1-й армии совместно с 3-й армией должны были наступать через Саар в направлении Рейна. Монти, однако, и слушать не хотел о компромиссе - он требовал всю 1-ю армию.

Отстаивая свою точку зрения относительно необходимости ограничить американскую помощь Монтгомери одним корпусом, я отнюдь не умалял значения выдвинутого им плана наступления на севере.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное