Читаем Записки солдата полностью

Ни одна из этих целей не могла быть достигнута в Арденнах. Нигде наши войска не были так растянуты, как на этом лесистом участке фронта; нигде на фронте союзников не было другого участка, лишенного в такой степени, как Арденны, промышленных ресурсов, коммуникаций и естественных рубежей, заслуживающих внимания, Я спросил Троя, сможет ли он воспрепятствовать прорыву противника на этом участке, не сулящем для немцев ничего хорошего. В ответ он показал на гористую местность, покрытую лесом, и провел меня по узким, грязным и извилистым дорогам, пересекавшим его участок.

- Если они прорвутся здесь, - сказал он, - мы можем отступить и вести сдерживающие бои до Мааса. Мы, конечно, измотаем их, а затем вы ударите с флангов.

Я доложил результаты своей рекогносцировки Айку. Айк заметил, что в Арденнах сложилась довольно опасная обстановка, однако он признал, что мы могли создать на этом участке прочную оборону, только отказавшись от подготовки к новому зимнему наступлению.

- Но даже если немцам удастся прорваться до Мааса, - заметил я, - все равно в Арденнах нет цели, к которой им стоило бы стремиться.

Мы не забыли, что разгром Франции в 1940 г. Гитлер начал с прорыва в этих же, казалось, не суливших перспективы Арденнах. Некоторые критики считают, что этот прецедент должен был послужить нам грозным предостережением. При этом они не замечают коренной разницы в диспозиции союзных войск в 1940 и в 1944 гг., разницы, которую, вероятно, просмотрел и сам Гитлер.

Искусственное разделение территорий национальных государств в Европе привело к тому, что Франция осталась без естественного барьера, который защищал бы ее от вторжения с востока. Много путей ведет во Францию с востока, но несомненно, что наименее удобный из них проходит через Арденны. В этом гористом районе, покрытом густыми лесами, где мало долин и еще меньше дорог, маневр войск чрезвычайно ограничен.

Однако в 1940 г. из четырех путей вторжения, по которым Гитлер мог двинуть свои войска, путь через Арденны был прикрыт слабее других. Французская артиллерия с высот Шварцвальда господствовала над переправами через Рейн. Дальше на север, где холмы Лотарингии постепенно переходят в Саарскую низменность, крепостная артиллерия линии Мажино могла доставить вермахту немало неприятностей. А еще севернее Арденн, там, где равнины Бельгии представляют широкую дорогу к французским границам, на западном берегу Мааса немцев ждали бельгийская армия и британские экспедиционные войска.

Оставались только Арденны, в северной части которых незащищенная граница Люксембурга шла параллельно линии Зигфрида. Когда в 1940 г. немцы прервали фронт союзников в Арденнах, по обеим сторонам прорыва остались французские крепостные гарнизоны, не имеющие транспортных средств и танков, а следовательно, лишенные возможности ударить во фланг противнику и закрыть брешь, образовавшуюся во фронте.

Зимой 1944 г. на арденнском участке фронта у нас было сравнительно немного войск, основные силы мы сосредоточили севернее и южнее Арденн, готовясь к предстоящему зимнему наступлению. Но все же и в Арденнах фронт удерживало более 70 тыс. войск. В этих условиях решающее значение приобрела подвижность наших прекрасно вооруженных соединений, сосредоточенных на флангах арденнского участка. Планируя свое второе наступление в Арденнах, Гитлер недооценил этот решающий фактор. Он забыл, что времена изменились и ему противостоят уже не прикованные к своим бетонированным казематам гарнизоны на линии Мажино, а громадная механизированная армия США, полностью посаженная на машины. Мы понимали реальную опасность прорыва противника в Арденнах, но рассчитывали, что сможем стремительно обрушить наши механизированные силы на его фланги. Пока войска Миддлтона изматывали бы противника арьергардными боями, армии Ходжеса и Паттона с двух сторон зажали бы немцев в стальные тиски.

Южнее Арденн 3-я армия Паттона насчитывала около четверти миллиона человек с танками и поддерживающей артиллерией. Численность соединений 1-й армии Ходжеса севернее Арденн также достигала четверти миллиона. Обе армии располагали достаточным количеством грузовиков и могли быстро перебросить свои войска на угрожаемое направление.

* * *

Известие о немецком контрнаступлении застигло меня в верховном штабе экспедиционных сил союзников. Сначала я решил, что фон Рундштедт предпринял наступление с ограниченной целью, чтобы приостановить наступление Паттона в Сааре. Ибо Джордж Паттон в зимнем наступлении, продолжавшемся целый месяц, нанес противнику сокрушительный удар и теперь, вернув Лотарингию Франции, собирался прорвать линию Зигфрида.

- Немец знает, что он сможет продержаться дольше только в том случае, если заставит Паттона несколько ослабить нажим в Сааре, - сказал я. - Если он прорвется через Арденны и вынудит нас перебросить на этот участок дивизии Паттона из Саара, он добьется своей цели. Он хочет выиграть хотя бы немного времени.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное