Читаем Записки солдата полностью

К вечеру 26 марта 1-я армия устремилась вниз по автостраде к Лимбургу, пока Паттон вел упорные бои на своем небольшом плацдарме севернее Майна, ставшем ареной кровавой борьбы. Когда начальник оперативного отдела спросил меня по телефону, поворачивать ли колонну Ходжеса с автострады на Гисен, я дал указание двинуть часть сил вниз по дороге в направлении на Висбаден. Я рассчитывал, что там они смогут помочь 3-й армии переправиться через Майн и в то же время возьмут в кольцо противника между Майном и Рейном.

- Будет хорошо, если 1-я армия выручит из беды 3-ю, - сказал я. - Ребята Паттона стали уж чересчур заносчивы.

Я преследовал и другую цель проведением этого маневра. Я полагал, что 9-я бронетанковая дивизия, совершив бросок на юг, отрежет Висбаден и позволит нам овладеть этим городом без боя. Еще в Англии, когда Торсон предавался воспоминаниям о том, как в Первую мировую войну он бывал в Висбадене, в то время оккупированном французами, мы рассматривали этот город как самое удобное место для нашего командного пункта. И только когда наши головные части ворвались в город, нам стало ясно, что авиация опередила нас на три месяца. Бомбардировками с воздуха были разрушены до основания прекрасные отели города и поврежден его замечательный Курхаус.

* * *

Предвидя наше наступление западнее Рейна, штаб Бреретона обратился ко мне с просьбой поддержать их план выброски воздушного десанта в районе Касселя, юго-восточнее Падерборна, где мы должны были соединиться с Симпсоном. Бригадный генерал Флойд Парке, начальник штаба 1-й союзной воздушно-десантной армии, предложил наметить 20 апреля в качестве ориентировочной даты выброски десанта.

- Но мы не нуждаемся в вашем десанте, - возразил я. - Мы должны быть к 10 апреля в Касселе. Кроме того, я предпочел бы использовать ваши самолеты для переброски грузов. Мы, по всей вероятности, окажемся в чрезвычайно затруднительном положении со снабжением, пока у нас не будет пары железнодорожных мостов через Рейн.

Впоследствии я объявил Беделлу Смиту, что день 10 апреля был намечен мной как самый крайний срок. На самом деле я надеялся быть в Касселе до 1 апреля. Мы попали туда на день позже.

Предложение сбросить десант в Касселе было последним проектом, выдвинутым командованием воздушно-десантной армии. До этого мы уже отвергли добрую дюжину подобных предложений. Я не хотел, чтобы транспортная авиация была использована для выброски воздушного десанта, как это было сделано в Турне, так как инженерные войска не могли построить железнодорожный мост через Рейн ранее 20 апреля. Поэтому мы ожидали, что, как только наши колонны углубятся к востоку от Рура, нам будет недоставать горючего и боеприпасов. Вот тогда-то мы стали бы испытывать отчаянную нужду в самолетах Бреретона.

К 30 марта 3-я бронетанковая дивизия Морриса Роуза подошла к Падерборну, Город был уже виден, когда дивизия натолкнулась на отчаянное сопротивление эсэсовцев, набранных из близрасположенных запасных танковых частей. Они сражались с фанатическим упорством. Хотя Роуз уничтожил основную массу этого импровизированного заслона, остаткам его удалось спастись бегством в массив Гарц, где немцы создали последний бастион обороны. На следующий день Роуз был убит в бою.

Тем временем Симпсон все еще нетерпеливо метался на своем тесном предмостном укреплении восточнее Рейна, к которому он был прикован, пока Монтгомери использовал мосты 9-й армии для срочной переброски подкреплений армии Демпси. Для того чтобы ознакомить Симпсона с планами захвата Рура, после того как мы соединимся с ним около Падерборна, я вылетел к нему на север. Командный пункт Симпсона находился в городе Мюнхен-Гладбахе. Со времен арденнских боев Большой Симп, как его любовно звали солдаты, не зная отдыха, провел три с половиной месяца под командованием Монти, нетерпеливо ожидая момента, когда он сможет, наконец, вернуться обратно в американскую группу армий. Может быть, потому, что 9-я армия была самым податливым из всех объединений США, Симпсон нес свою службу под английским началом без инцидентов и столкновений. Однако сейчас он был обижен, во-первых, тем, что его заставили две недели протоптаться на западном берегу Рейна, и, во-вторых, тем, то он вынужден был ждать, пока Демпси не переправится по мостам, которые навела для себя 9-я армия.

Монти приказал в первую очередь обеспечить наступление Демпси на направлении главного удара англичан к Гамбургу и дальше к берегу Балтийского моря. Здесь Демпси должен был предохранить Данию от опасности "освобождения" Красной Армией. Все еще не зная о цели маневра англичан, мы жаловались на отвлечение английских сил к северу, ибо, несмотря на приближение советских войск к Северному морю, мы больше думали об уничтожении остатков немецкой армии и послевоенные политические проблемы нас мало трогали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное