Читаем Записки солдата полностью

За Катанией на пути к Мессине возвышается гора Этна (высотой 3350 метров), дорога в этом месте проходит вдоль узкой полосы между вулканом и морем.

Другая прибрежная дорога на Мессину идет вдоль живописного северного берега Сицилии. Но для выхода на эту дорогу нам было необходимо прежде всего прорваться с боями через весь остров. Это был не менее трудный путь, вдоль которого на вершинах гор были расположены старинные города, господствовавшие над дорогами в долинах.

При высадке 2-й корпус был разделен на десантные группы. В состав первой десантной группы были включены 1-я дивизия и батальоны "Рейнджерс", вторую группу составляла 45-я дивизия. Слева от нас высаживались войска Траскотта, включавшие 3-ю дивизию и одно из боевых командований 2-й бронетанковой дивизии{12}.

К счастью, 2-й корпус был избавлен от забот, связанных с выброской воздушного десанта. Выброска воздушных десантов была возложена на командующих армиями, то есть на Паттона в американском секторе и на Монтгомери в английском. Нам следовало только указать место, где должны сбрасываться парашютисты.

- В наше распоряжение для выброски четырех пехотных батальонов и дивизиона вьючных гаубиц выделено 220 двухмоторных транспортных самолетов "С-47". Где бы вы хотели сбросить воздушный десант? - спросил меня Паттон.

- На возвышенностях за Джелой, где он смог бы прикрыть побережье от контратак противника, сосредоточившего резервы в глубине острова, - ответил я.

Воздушный десант выбрасывался в полночь, приблизительно за три часа до высадки морского десанта.

Разведывательный отдел сообщил, что боевая группа дивизии "Герман Геринг" находится около Кальтаджироне, всего в 30 километрах севернее участка высадки Терри. Если бы эта группа контратаковала до того, как будет выгружена на берег артиллерия Аллена, она могла причинить нам большие неприятности. Поэтому я был заинтересован в том, чтобы занять высоты в глубине побережья, где будут высаживаться войска Аллена, и использовать их в качестве оборонительного рубежа против возможной контратаки противника. В тех случаях, когда на побережье имеются высоты, участок высадки будет всегда находиться под угрозой, пока высоты не будут заняты воздушным десантом с целью прикрыть участок высадки от прицельного огня противника.

Кроме 220 самолетов "С-47", выделенных Паттону, авиационное командование обещало предоставить в распоряжение Монтгомери 137 самолетов для переброски на планерах пехотной бригады в Сиракузы, чтобы ускорить захват этого порта.

В классе, где работал "Монк" Диксон, на рабочие карты было нанесено условными красными знаками расположение оборонительных сооружений противника. Каждый такой знак обозначал вражескую дивизию, наличие и место нахождения которой выявлялись в результате изучения и скрупулезной оценки тысяч отрывочных сведений, полученных из разных источников: от агентов, из протоколов допроса военнопленных, из радиопередач, писем, фото, газет и многих других самых обычных источников, за которыми охотится разведка.

Обе германские дивизии, которые, по нашим сведениям, находились в Сицилии, были нацелены как раз на участок вторжения. К счастью, обе дивизии испытывали недостаток в танках; мы предполагали, что немцы имели всего 85 танков.

Побережье Сицилии, общей протяженностью 800 километров, обороняли шесть итальянских территориальных дивизий. Эти дивизии были не укомплектованы и плохо оснащены, солдаты обленились от безделья на побережье.

- Все это эрзац, - заметил Диксон, - ткни палкой в брюхо - и из них посыпятся опилки.

Более боеспособными были четыре итальянские полевые дивизии, находившиеся в резерве в горах. Одна дислоцировалась в юго-восточной части острова, две находились в западной части острова и еще одна - в центре. Разведывательный отдел Паттона оценивал численность итальянского гарнизона в Сицилии в 200 тыс. человек.

- Когда дела пойдут туго, - предсказывал Диксон, - боши не будут церемониться с итальянцами. Диксон имел в виду, что немцы столкнут итальянского союзника в яму, чтобы спасти свои войска. Случилось именно так, как говорил Диксон.

Больше всего нас страшила угроза со стороны германской авиации. Наша армия, сосредоточившаяся на небольшом участке побережья, могла понести большие потери, если бы авиация противника прорвалась крупными силами{13}. Флот, стоявший на рейде, также представлял соблазнительную цель для авиации Геринга.

Только после вторжения я понял, что наши страхи были необоснованными. За май и июнь союзная авиация нанесла серьезные потери военно-воздушным силам противника на Средиземном море. Воздушное наступление началось с уничтожения авиацией Спаатса островных опорных пунктов у побережья Сицилии.

На полпути между Тунисом и Сицилией, в узкой горловине Средиземного моря, возвышается лишенная растительности вулканическая скала - остров Пантеллерия, На этом острове находился аэродром с подземными ангарами, вмещавшими 80 истребителей. Гарнизон острова состоял из 10 тыс. плохо оснащенных второсортных войск.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное