Читаем Записки солдата полностью

- Мы получили директиву из штаба группы армий, Брэд. Монти будет наступать по дороге Виццини - Кальтаджироне с целью обойти Катанию и гору Этна с запада через Энну. Поэтому вам придется отвести 45-ю дивизию к западу от дороги.

Я свистнул:

- Это создаст нам чертовские затруднения. Я рассчитывал на эту дорогу. Если лишаете нас права ею пользоваться, наше наступление сильно замедлится.

Первоначально спорная дорога находилась в нашей полосе. Поэтому я хотел ее использовать для наступления к узлу дорог в районе Энны. Однако Монти, по-видимому, пришел к такому же выводу.

- Хорошо, можно ли по крайней мере использовать дорогу для переброски дивизии Миддлтона на левый фланг Терри Аллена? - спросил я Паттона. - Легче перебросить на левый фланг дивизию Миддлтона, чем отодвигать к западу обе дивизии. В этом случае Терри, возможно, сумеет продолжать наступление, не снижая темпа. Мне бы не хотелось, чтобы противник успел закрепиться.

- К сожалению, Брэд, - ответил Паттон, - вы должны освободить дорогу немедленно. Монти ждать не хочет.

- Но для нас создается тяжелое положение. Дивизия Миддлтона находится всего в тысяче метров от дороги. Если я не смогу использовать дорогу для переброски этой дивизии на левый фланг Аллена, тогда мне придется оттянуть 45-ю дивизию до самого побережья и вывести ее на новый участок через тылы войск Терри (схема 14).

Это вызвало бы не только перенапряжение транспорта, необходимого для снабжения войск боеприпасами и горючим. Это означало также, что мы должны будем на несколько дней прекратить наступление на фронте 2-го корпуса. Противник отступал в беспорядке, мне не хотелось давать ему передышки.

Прочитав директиву Александера, я с мрачным видом вернул ее Паттону. Монтгомери должен был продвигаться на Мессину по двум расходящимся дорогам. Первая дорога шла вдоль восточного побережья острова через болота, Катанию и узкий проход между горой Этна и морем. Вторая дорога проходила через узел дорог в районе Энны, огибала Этну севернее и выходила к Мессине. Эта дорога давала возможность Монти обойти болота и избежать возможных заторов на прибрежной дороге. Однако для захвата узла дорог в районе Энны он нуждался в спорной дороге, идущей через Виццини.

Из директивы Александера вытекало, что наступать на Мессину будут англичане, а действия американских войск Паттона ограничивались западной частью острова. Немцы, опасаясь попасть здесь в ловушку, уже начали отступление к востоку. Противник, по-видимому, собирался сосредоточить свои войска в узкой горловине у Мессины, где местность давала ему возможность задержать численно превосходившие силы союзников. Имея за своей спиной порт, через который можно было эвакуироваться в любое время, немцы могли заставить союзников дорого заплатить за каждый шаг.

Всего к Мессине шли четыре дороги, из них только две подходили непосредственно к этому порту (схема 12). Одна проходила через Катанию на восточном побережье Сицилии, а другая - вдоль северного побережья. Другие две дороги являлись внутренними и шли от узла дорог около Энны. Эти дороги были отдалены друг от друга на 15 километров, причем южная дорога огибала гору Этна с запада, а северная шла параллельно первой через Никозию и Тройну. Последняя дорога находилась всего лишь в 25 километрах от приморской дороги, идущей вдоль северного побережья. Обе внутренние дороги соединялись вместе в Рандаццо на северо-западном склоне Этны. Отсюда одна дорога ответвлялась к шоссе, идущему из Катании, а другая шла на север. Хотя дорожная сеть была невелика, однако ее было достаточно для двух союзных армий, наступавших на Мессину. Если бы Монтгомери ограничил свой обходный маневр использованием южной внутренней дороги, он мог окружить как Катанию, так и гору Этну. Это дало бы возможность 7-й армии наступать на Мессину по двум направлениям: по внутренней дороге через Никозию и по северной приморской дороге. Я надеялся, что Александер примет именно такой план.

Когда у меня отняли дорогу, идущую через Виццини, ничего не оставалось делать, как посадить на грузовики личный состав 45-й дивизии, возвратиться на побережье и оттуда перебросить дивизию Миддлтона на левый фланг 1-й дивизии Аллена. Я был уверен, что Александер не знал, в какое затруднительное положение поставила его директива наш корпус. Из-за того, что в наше распоряжение не была предоставлена дорога через Виццини хотя бы на одни сутки, нам пришлось с большим трудом перебросить свои войска с одного участка фронта на другой.

Несколько недель спустя, уже после окончания кампании в Сицилии, Паттон навестил Монти на его командном пункте. Во время разговора Джордж пожаловался ему на несправедливую директиву группы армий Александера, лишившую нас дороги Виццини - Кальтаджироне. Монти посмотрел на него с улыбкой.

- Джордж, - сказал он, - позвольте мне дать вам совет. Если вы получаете приказ от группы армий, который вам не нравится, не выполняйте его. Я именно так и поступаю.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное