Записки средневековой домохозяйки

Порой мне казалось, что мне все знакомо в этом мире, однако в другой момент преподносился такой сюрприз!… Если одно воспринималось как само собой разумеющееся, то другое могло устроить такие выверты, что предсказать было сложно. Как та же капуста и баклажаны… Они, например, здесь были очень маленькие и невероятно горькие, и их использовали как лекарство для очистки организма. Перец, тот, что сладкий, использовался только как специя — паприка. Его сушили, измельчали, а просто так не ели… А вот сельдерей как раз только по второму назначению употребляли. Как афродизиак.

Какое пунцовое лицо у женщин стало, когда я спокойно подтвердила, что и его буду сажать!

Поначалу я даже не поняла, чего они завозмущались. Правда потом когда пояснила, что я его ради листьев выращивать буду, поскольку они являются ароматной специей, а не ради корней (тут я соврала, поскольку в малых количествах и не каждый день, корень тоже лишь специя, а вовсе не виагра) — все же успокоились, но нет, нет, да косились в сторону мужчин.

Так мы перебрали все пакетики, что я накупила тогда. А было их около сотни с лишним. Конечно, цветов там было предостаточно, но и прочего хватало. В своем мире я как сумасбродная дамочка, впервые получившая бразды правления, собиралась попробовать все это на своей даче, а вышло, что буду пробовать здесь.

Мои домочадцы опознали почти все растения, изображенные на пакетиках. Разве что стручковая фасоль вызвала легкое недоумение, пока я не пояснила что это, да несколько цветов — виолы и петунии. Нет, они, конечно же, видели похожие, но не настолько большие и столь разнообразной окраски, которой добилась современная селекция. Единственным растением, которое оказалось им незнакомо абсолютно, оказался помидор. Меган предположила, что это яблоки, но после крайне эмоционального разъяснения мистера Гивела, сдобренного яркими эпитетами об уме девушки, на чем именно те растут, смутилась и оставила свою идею. Дейдра (а оказалось, что она до возвращения в Адольдаг служила горничной во вдовьем доме маркизы Мейнмор) сказала, что они очень похожи на плоды пасленового деревца, только очень большие. Мол, такие в комнатах у миледи стояли. И мне пришлось развеивать эти предположения, и попытаться на пальцах объяснить, что же именно это за овощ, и чем он отличается от тех, что стояли в горшочках у свекрови.

Через четверть часа бурных дискуссий, я выдохлась и только пообещала, что они всё увидят своими глазами, главное только теплицу починить.

Мужчины под моим руководством, сначала расчистили теплицу от снега, потом восстановили деревянный каркас, на который должны будут опереться рамы, и местами поправили каменную кладку, на которую эти самые каркасные брусья опирались. Я заставила разобрать торцевую стену и переложить ее ближе к середине. На теплицу прежних размеров у нас бы стекол не хватало, а если ее площадь уменьшить где-то наполовину, то вполне доставало. В тепле мужчины застеклили рамы, точно так же промазав самодельной замазкой из глины, и водрузили на место.

За всеми своими занятиями, когда дни были полностью загружены работой, мы не заметили, как пришла весна. Когда с крыш застучали капели, а на утоптанном снегу появились первые робкие проталины, я поняла, что следует поторапливаться.

Обшарив подвалы дома, в которых кроме большущих пустых винных бочек больше ничего не было, я потребовала, чтобы несколько из них мужчины подняли наверх. Не без помощи такой-то матери и прочих ругательств, которые те изрекали, когда думали, что я их не слышу, они все же вытащили их на свет.

Следующее приказание вовсе возмутило их, но ослушаться они не посмели. Я заставила набить эти бочки доверху снегом. По-моему радость от этой работы испытали только парнишки Порриманов и малолетний Мартин. Сколько визгу было, сколько воплей, когда они начали возиться во влажном снегу… Нам — женщинам — пришлось даже покричать на них и осадить, поскольку от их помощи выходило больше насыпанного снега возле бочек, а не в них.

Пока детвора делала свое дело, я загнала мужчин в теплицу, солнце светило так ярко, что под его лучами не только снег под стеклами растаял, но и начала отходить земля. Мы начали готовить землю под посадки. Время поджимало. Первые семена уже сидели в ящиках, стоящих на подоконниках и на стеллажах, сколоченных на скорую руку, а некоторые даже проклюнулись и у них вовсю развивались первые семядольные листики.

Неожиданно нашими делами заинтересовался муж Дейдры — Генри Гивел. Он уже начал потихоньку вставать и выходить на свежий воздух. Надсадный кашель, что мучил его пока он лежал, ушел из обожженных легких, оставив после себя лишь небольшую хрипоту, и мужчина начал расхаживаться. Однажды в ясный денек, когда солнечные зайчики принялись скакать на прозрачных от растаявшей воды сосульках, он, опираясь на костыли дохромал до теплицы. В этот момент Питер, согнувшись в три погибели, через низенькую дверь, выволакивал прошлогодний сухостой.