Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы

– Саня, ну не строй ты из себя Казанову, – она провела пальчиком по его носу, – соплив ты для меня больно. Не знаю, может, кому и нравятся желторотые мальчики, вроде тебя. Но точно не мне. Твердов – ты не герой моего романа. И не говори ничего, – она прикрыла ему рот своей рукой, – я же вижу, что ты пацан зеленый. Хоть там и болтают разное, что ты, мол, после армии, в ВДВ служил. Но мне лапшу на уши вешать не стоит. Ты еще армию ту и не нюхал.

– Да я никому не говорил, что я после армии, – чуть не задохнулся от возмущения Твердов, – брешут, что ни попадя. Я точно такого не говорил.

– Но и не отрицал, – улыбнулась Галя, и в холодном свете выглянувшей из-за жиденьких облаков луны он увидел, какая она все же хорошенькая.

Твердов вновь был живо остановлен в обольщении и нейтрализован движением руки, упершейся ему в грудь.

– Александр, остынь и пригласи нас, пожалуйста, когда твоя кукуруза сварится. И не забудь про соль.

Вернувшись к печке, раздосадованный Твердов чуть не обалдел: на его месте восседал протрезвевший сосед Серега и, как ни в чем ни бывало, подбрасывал в топку дрова.

– Здорово! А я мимо иду, дай, думаю, дров подкину, а то эти уже почти прогорели. И воды не мешало бы подлить, а то наполовину выкипела. А, Иваныч?

– Привет, – еле выдавил из себя Саня, борясь с возникшим вдруг искушением врезать соседу с плеча.

– Ты чего такой смурной? Али случилось чего? – прищурился Серега, подливая из принесенного с собой ведра в стоявшую на огне кукурузу холодную воду.

– Нормально все, – буркнул в ответ Твердов и присел поодаль на соседнюю скамейку. – А чего тебя не видать весь день?

– Да я дрых без задних ног. Вчера так нарезался, что не помню, что и как. Иваныч, может, дашь рупь на опохмел?

Твердов поднял глаза и с ненавистью посмотрел на копошащегося у печки Серёгу. Тщедушный, одетый в грязную одежду человечишка с козлиной бородой, похожей на паклю. Стоит себе и спокойненько напевает под нос какой-то веселенький мотивчик. И не поверишь, что вот это чмо систематически зверски избивает свою жену и тиранит детей. Вот этими женоподобными руками он вчера бил женщину. Что вот этими тощими ноженками он топтал ту, которая его любила и все прощала. От негодования «председатель» заскрипел зубами и сжал правую кисть в кулак.

– А чего ты, Иваныч, зубами-то поскрипываешь? Чего кулаки сжимаешь? Не нравится, что на огонек заглянул? Так это и мой двор тоже. И, вообще, напомню тебе, что я тут живу. Это вы у меня в гостях, – абсолютно спокойным голосом сказал Серега, поддевая щепкой кукурузину и выбрасывая ее из ведра.

– Мне все равно: ходи, где хочешь.

– Тогда чего злишься? – Серега присел на корточки и, подув на упавшую в траву кукурузу, попробовал ее пальцем, – не, еще не сварилась. Пускай минут пять еще покипит, – и бросил ее назад в ведро.

– Пускай покипит, – равнодушно согласился Твердов, не сводя взгляда с Серегиной нижней челюсти. Желание засветить по ней кулаком усиливалось.

– Сань, да приди уже в себя. Хва, бычиться-то! Ведь это ты с моей женой переспал, а не я с твоей. Это я должен тут сцены ревности закатывать. А я, вишь, вполне себе даже спокоен и даже помогаю тебе кукурузу варить.

– А чего же ты тогда на жене отыгрываешься? Зачем ее дубасишь? Почему мне ничего не предъявляешь?

– А тебе чего предъявлять? – Серега выпрямился и посмотрел Твердову в глаза. В его взгляде на мгновенье сверкнули лютая ненависть и ревность. Но тут же пропали, сменившись показным равнодушием. – Во-первых, ты парень здоровый, сильный, умеешь хорошо драться. Говорят, в ВДВ служил. То есть мне с тобой никак не совладать при всем желании. А, во-вторых, самое главное: сучка не захочет, кобель не вскочит. Я же реально оцениваю данные своей похотливой женушки. Если бы она тебя тогда не уволокла, то ничего бы и не было про меж вас. Не такая уж она красавица писанная, чтоб тебе за ней волочиться. Так что, дашь рупь? Тут рядом Нюрка Кривая живет. Самогон у нее, конечно, не очень, но градус держит. Давай врежем? Тебе тоже не повредит.

Твердов молча порылся в карманах джинсов, там, где-то завалялась сдача от покупки жилетки. Нашел металлический рубль с Лениным и протянул Сереге.

– О, живем! – потёр руки сосед. – А может, сразу две возьмем? У нее сэм, правда, из краденой в колхозе патоки, воняет жутко, но дешевле и ближе сейчас нигде в нашей деревне не взять.

«Председатель» еще раз пошарил в карманах и всунул в руку повеселевшего Сереги сложенную в четыре раза бумажку.

– Ого! – Анисимов развернул купюру и рассмотрел ее в холодном лунном свете. – Да тут целая «трешка»! Давай, я три пузыря за раз возьму! А рупь железный возьми назад, дабы избежать соблазна лишнего прикупить, – сосед вернул Твердову монету с лысым вождем и быстро исчез в темноте.

Через двадцать минут Твердов уже пил с железной эмалированной кружки теплую пахучую жидкость, отдающую сивухой. А Серега сидел рядом на корточках, держа в руках наполненную прозрачной жидкостью поллитровую бутылку без этикетки и восторженно смотрел на Александра.