Записки таролога, или Тайны провинциального города

Школу я окончил твердым середняком, зато, к этому времени, имел за спиной юношеские разряды по спортивной гимнастике, акробатике, прыжкам на батуте, шахматам и парашютному спорту. Поэтому я не очень удивился, когда служить в армию меня послали в десантные войска специального назначения. Проще говоря – в военную разведку. Быстро ли, медленно – прошли два года службы, я как-то не заметил. Но домой я вернулся с твёрдым убеждением, что ничего невозможного не существует. Не успел я толком отдохнуть на гражданке, как получил повестку в милицию. Кадровик сказал, что нечего баклуши бить и водку пить, и предложил работу в группе уголовного розыска по борьбе с наркоманией, карманными кражами и проституцией. В те годы в милиции ещё не было УБОПов, ОБНОНов и прочих спецподразделений. Особо вдохновлённый пунктом третьим специализации группы, я согласился. В то время в группе на всю область работало семь оперативников, меня взяли восьмым. Работа была интересная, и если я и не стал знаменитым сыщиком, то азы оперативной работы изучил основательно.

Дальше, как у всех – семья, дети, голодные восьмидесятые годы. Пришлось оставить работу в милиции и устроиться моряком на суда загранплавания – надо было семью кормить. Довелось побывать во многих странах. Из Мозамбика я привёз несколько вещиц, которые позже мне очень пригодились. Это были статуэтки культа Вуду и ритуальный нож Атам. Голодные восьмидесятые годы плавно перешли в лихие девяностые. Рыбу в океане ловить перестали, и мне пришлось искать работу на берегу. Мы с Гелей посовещались, решили, что хватит пахать на дядю и начали своё маленькое дело.

Пока происходили все эти события, я находил время для освоения разнообразных энергетических практик. Помогали мне в этом очень интересные люди, с которыми судьба как специально меня сводила. Что-то у меня получалось хуже, что-то лучше. Мой интерес к магии я долго не мог объяснить, пока не занялся изучением своей родословной. Любопытные вещи я при этом узнал. Оказывается, в средние века на юге Венгрии обитала малая народность, представители которой занимались целительством, прорицаниями и прочими подобными делами, за которые их небезосновательно считали ведунами, колдунами и слугами Сатаны. Так бы они и жили там тихо и мирно, если бы в Венгрию не протянулась костлявая рука святой инквизиции. Запылали костры, запахло жареным мясом, и племя ведунов, которому собраться – было только подпоясаться, подалось искать свою судьбу в далёкие страны на северо-востоке Европы – подальше от жаркой церковной кухни. Во время этих скитаний племя разбрелось по разным регионам. Часть его осела в странах Прибалтики, часть – на юге Урала, часть – в Закавказье, а несколько семейств поселилось на юге Украины. От этих семейств и потянулся мой род.

К тому времени, когда я выяснил всё это, к нам с Гелей тихо подкралась пенсия. Мы задумались над тем, где бы нам с ней хотелось провести отпущенный нам Богом остаток жизни и таким образом очутились в этом провинциальном городе.

Примерно вот такую анкету-автобиографию я отдал слегка ошалевшему кадровику в управлении полиции. А уже через пару дней мне вручили, наверное, самое необычное полицейское удостоверение.

Глава 6. Теперь я видел всё.

-Терь, а Терь, вставай, погляди, что у нас за гость, – разбудила меня в пятницу утром Геля.

Я вылез из постели, выражая всем своим помятым телом крайнюю степень недовольства.

– Ну, показывай, что у тебя за причина ни свет, ни заря меня из кровати выдёргивать.

– Пошли, покажу, – Геля открыла входную дверь. На площадке у нашей двери разлёгся здоровенный, ухоженный и на удивление чистый рыжий, тигровой масти котяра. Шерсть у него была настолько блестящая, что отливала полированным золотом. Увидев меня, кот встал, потянулся, что-то недовольно муркнул, вроде: «Сколько тебя ждать можно», – и спокойно вошёл в нашу квартиру. Геля только возмущённо ахнула. А котяра прошёл в мою комнату и лёг на коврике у моего кресла, как будто прожил здесь всю свою кошачью жизнь. При этом он на нас посмотрел и снова муркнул так, что мы сразу догадались – теперь он здесь жить будет. На несчастного потеряшку он совсем не был похож, на уличного бродягу – тоже.