Записки церковного сторожа

Мужик идет в дом и выносит закуску.

Ребята пьют. Потом косятся на мужика. Мол, жалко его. И стакан нам дал и закуску.

– Мужик, может быть, с нами выпьешь?

Мужик вздыхает:

– Ребята, вам бы мою жену.

Пауза.

– Ладно, мужик, веди и жену.

Все – существует. Даже пошлость. Но смертельный яд, разделенный на крохотные доли, может лечить, а не убивать. Именно поэтому пауза – бессмертна.

В собесе старичок увешанный орденскими планками требует прибавки к пенсии. Старичка не понимают.

Старичок кричит:

– Я же только в Куликовской битве не участвовал.

Чиновник, не отрываясь от работы, чисто механически спрашивает:

– А почему не участвовал?

Пауза.

Чей–то голос:

– Дезертир, наверное.

Если бы человек чаще делал паузу, то пауза, как и сама жизнь, не казалась бы ему столь ужасной. Делайте паузу, граждане!.. Пауза – это шанс. В конце концов, даже века – это тоже всего лишь Ее Величество крохотная пауза.

Что хочется сказать в заключение? Сочинительство анекдотов может стать простенькой формой отдыха, типа решения кроссвордов, а может здорово помочь начинающему писателю. Тут все дело в том, какую сверхзадачу вы перед собой ставите. Лично для меня сочинительство анекдотов стало бесценным опытом, который я, уже спустя много лет, не променял бы ни на какой другой. Да, это только «техника литературы» и она не прибавит человеку ни на копейку доброты или таланта, но все-таки эта «техника» может стать толчком к настоящему творчеству. Умение видеть мелкие, казалось бы ничего не значащие мелочи, умение понимать не только поступок главного героя, а его предысторию – его идею – с таки опытом, я уверен, мало что сравнится.

Отрывок из интервью «Когда Бог создавал человека,

Он все-таки улыбался»

«Парус» №40  29 июля 2015 года

– …Давайте разовьем тему «рождения произведений». У каждого писателя есть своя, выработанная упорным трудом, литературная техника. Можете раскрыть свой секрет?

– Наверное, ничего существенного не скажу о «литературной технике». Но я могу кое-что рассказать о «технике литературы».

– Я понимаю, по образованию Вы – инженер-автомеханик…

– Спасибо за улыбку. А теперь скажите, пожалуйста, что общего можно найти между древнегреческим скульптором и его современным коллегой?

– Молоток и зубило?.. Мрамор, из которого скульптор высекает статую?

– Нет, не то. Чтобы вы лучше поняли мой будущий ответ, я задам еще один вопрос: что общего между «Дон Кихотом» Сервантеса и, допустим, гайдаевским фильмом «Самогонщики»? Ничего?.. Это не так. На мой взгляд, общее – типажи героев: «Трус», «Балбес» и «Бывалый». Где они в «Самогонщиках» – понятно, но эти же типажи несложно найти и в книге Сервантеса. Чем ее главный герой не «Балбес», воюющий с ветряными мельницами, а Санчо – не «Бывалый»? Где там «Трус»? Тот, кто читал «Дон Кихота» легко отыщет его, например, в несчастном, сошедшем с ума от любви, молодом человеке или в образе его невесты, согласившейся выйти замуж за другого. А близкие люди Дон Кихота?.. Тут же замечу, что типажный «Трус» самая сложная и динамичная фигура. Он может быть не только и не столько трусом (как у Гайдая), а человеком, хранящим некую тайну или душевную травму, миролюбцем на войне и воином во время мира, интеллигентом, воющим с системой, или просто городским сумасшедшим. Но всегда его роль похожа на эпизод в фильме Гайдая «Кавказская пленница», когда Бывалый и Балбес держат Труса за руки, стоя посередине шоссе, и пытаются остановить автомобиль со сбежавшей пленницей «товарища Саахова». То есть, главное отличие типажного «Труса» в том, что он несвободен в силу обстоятельств, попросту «зажат» между Балбесом и Бывалым.