Читаем Записки церковного сторожа полностью

Здесь есть целая «связанная фраза» – настоящий мужик должен уметь выстоять в схватке с десятком дебилов – и ее перепонимание: мол, зачем далеко ходить, будешь драться с дебилами в своей же армии. Кстати, во времена моей молодости о «стройбате» ходили примерно такие слухи.

Больница "Скорой помощи". Врач заходит в палату и осматривает больных: у всех травма головы.

Врач спрашивает у первого пострадавшего:

– Чем это вас так ударили?

– Скалкой.

Врач спрашивает второго:

– А вас?

– И меня скалкой.

Третьего:

– А вас?

– И меня тоже скалкой.

Врач удивился:

– Это что, эпидемия, что ли такая?!

Голос с дальней кровати:

– Нет, доктор. Вы вон того мужика без сознания видите? Ну, так вот, он убегал от своей жены и попытался затеряться в толпе.

Здесь одни «связанные слова» – «подвернуться под руку» вообще не звучат в тексте, за то хорошо озвучены другие – «затеряться в толпе».

Кстати, попробуйте придумать этот анекдот, начав, допустим, не с его идеи, а с «Где?» Ну, ясно, что действие происходило в толпе. Вы представляете себе толпу. Что дальше? Толпа может быть любой: очередью за чем-то, рыночной гурьбой и даже свадебной процессией. Без идеи, без чего-то «прошивающего» эту толпу, без поднимающего над ней, на мой взгляд, просто не обойтись. Да можно начать принципиально с «Где?», но суть в том, что потом все равно придется искать некую идею.


Что ж, поскольку анекдот краток, пора завершать свою работу и мне.

Кстати, уже уходя от «анекдотического творчества» пару раз я пытался вставлять анекдоты целиком в рассказы. Перемешать смешное и трагическое. А, может быть, просто уходило мое время сочинять крохотные миниатюры, и поэтому вдруг появилась эта трагическая нотка?

Похоже, что все так и всему свое время.

Ее Величество

( или исповедь анекдотчика)


Анекдот рождает пауза.

Например:


Семейный ужин.

Муж лениво отодвигает пустую тарелку, и спрашивает жену:

– Что у нас на второе?

Жена игриво:

– Я.

Взгляд мужика становится более заинтересованным.

Пауза.

– Гм!.. Послушай, дорогая, а где же первая?


Паузу нужно любить и лелеять. Пауза – это не просто тишина, а восьмая и, может быть, самая прекрасная нота.


Переполненный трамвай. На скамеечке сидит большая… Нет-нет! Очень-очень большая женщина.

Очень-очень большая женщина рассказывает о своей жизни:

– Он просил у меня прощения. Он ползал у меня на коленях!

Пауза.

Вопрос из толпы:

– Простите, а на чьих именно коленях?..


Все великое и смешное рождает пауза. Все ужасное – от ее отсутствия. Человек слишком очарован временем и ему кажется, что он живет на его вершине – на вершине огромной пирамиды. Смешно!.. Кто сказал, что фараон умер?


Диалог в магазине:

– Скажите, эти консервы в масле?

Пауза.

Лаконичный ответ:

– Нет, в банке.


Не стоит бояться даже дурацкой паузы. Только пауза способна разделить дурацкое надвое и только тогда человек способен взглянуть на себя со стороны.


Мужик сидит на лавочке возле своего дома и читает газету. Подходит группа выпивох.

– Мужик, у тебя стакана нет?

Мужик идет в дом и выносит стакан.

Веселые ребята присаживаются на лавочку неподалеку. Через пару минут звучит еще один вопрос:

– Мужик, может у тебя и закуска есть?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее