Записки военврача. Жизнь на передовой глазами очевидца

– Не беда, что не знаешь приказов и наставлений, – напутствовали его, – научишься быстро. Я это дело освоил в течение недели. Хотя, конечно, в Ярославле на начфинов готовят пять лет. Но главное – правильно считать и не повторять ошибок предшественников! Не каждый может пройти испытание деньгами и властью.

– Да уж, денежное довольствие выдавать дело нехитрое, а вот вести счета, документацию – требует определённых знаний.

И направили его во Владикавказ на трёхмесячные курсы бухгалтеров. Два-три раза в месяц он прилетал на вертолёте в Ханкалу для выдачи денежного довольствия. И в тот вечер он приехал со свидетельством об окончании курсов. На память привёз охотничий нож и беслановскую водку. И, естественно, обмывал это событие.

Рядовой Кокур, охранявший его КУНГ, где располагась финансовая служба, был из тяжёлых солдат. Не секрет, что для службы в Чечню отбирали самых недисциплинированных, тех, кто не ужился в роте, имел судимости, был склонен к злоупотреблениям алкоголем. Когда я проводил осмотр пополнения, прибывшего из воинских частей Дальнего Востока, четверть была «забракована» по морально-психологическим показателям. На что комбат сказал мне: «Ты, что ли, будешь в караул ходить или в палатках подметать? Лучших не будет…»

За полгода у бойца были три закрытых черепно-мозговых травмы, полученных в состоянии алкогольного опьянения. Но каждый раз он возвращался из центральных госпиталей свежим и отдохнувшим от службы.

– Рядовой Кокур, принеси мне воды, – крикнул ему начфин, когда тот проходил с автоматом мимо кунга.

А рядовому Кокуру по сроку службы, приближающемуся к дембелю, неохота было исполнять приказы быстро, шестерить, и к тому же он находился сейчас в карауле. Но воду он принёс – когда сменился с поста, чем привёл начфина в бешенство.

– Ты что так медленно ходишь? Я же тебе сказал – бегом! Да ты сейчас у меня в грязь ляжешь и ползать по лагерю будешь, как червь дождевой!

В подтверждение своих слов начфин поднёс холодное лезвие охотничьего ножа, пахнущее недавно разрезанной колбасой, ко лбу солдата, придерживая его чубчик другой рукой. Кокур, испугавшись, дёрнулся назад, оставив в дрогнувших от неожиданности руках старшего лейтенанта волосы и кожу.

В два часа ночи ко мне постучали. Не спеша, снимая с предохранителя пистолет, я подошёл к двери, обитой бронежилетами и шинельной тканью.

– Кто там?

– Это я, водитель комбата. Товарищ капитан, командир приказал привезти вас в лагерь, требуется ваша помощь.

– А начальник аптеки что, не справится? Он ведь сегодня дежурит.

– Нет, говорит, что без вас не может.

– Ладно, через пять минут буду в машине.

Прибыв в лагерь, я обнаружил Кокура, лежащего на носилках, в медицинском пункте батальона. В локтевой вене стояла капельная система, голова перебинтована толстым слоем марли, повязка пропитана кровью.

– Что случилось?

– Да начфин бойцу скальп снял! – ответил начальник аптеки. – У него модный чубчик был. Вот он и резанул по нему. В итоге ни волос, ни кожи, – только дырка до кости.

– Срежьте немедленно повязку!

Под ней белела лобная кость размером с советский металлический рубль. Края раны кровоточили, а в глазах у видавшего виды солдата застыл страх.

– Может, пришьём что-нибудь на это место, Вячеслав Иванович? – спросил начальник аптеки. – Начфин обещал все затраты на лечение оплатить.

– Пусть оплатит сначала себе адвоката. Кожу со лба искали?

– Дак не помнит он, куда её выбросил. Пьяный, не поднять. Я с фонариком всё обегал, но там грязь, может, и затоптали.

– А что пришивать-то собрались, Андрей Владимирович?

– Ну, снимем с попы или спины заплатку и пришьем!

– Эх, товарищ старший прапорщик, поздно здесь шить. Да и не наше это теперь дело. Надо в медбат везти, но боюсь, что и там не возьмутся.

– Командир сказал, чтобы на месте лечили!

– Я ему завтра сам всё объясню. Обработайте перекисью, наложите повязку, пусть капается, антибиотик дайте, из того, что у нас есть, обезбольте, утром отвезём.

Перед отправкой в Россию начфин заплатил Кокуру, чтобы тот написал объяснительную: «Шёл, мол, ночью по автопарку, поскользнулся, шапка слетела, упал, ударившись головой о кусок острого металла, торчащего из-под земли…» Он и написал. И больше в Чечне его не видели. Они вместе с Сергеевым улетали на медбатовской вертушке из Ханкалы, по-разному изменившей их судьбы и здоровье. А начфин вскоре пошёл на повышение в полковую финансовую службу. Но там его скоропостижно настигла рука прокурора за хищения в особо крупных размерах.

Показной суд

В армии любят судить. Для обслуживания этого процесса создана военная прокуратура. Один из коллег, поработав гинекологом пару лет в Ханкале, заочно закончил юридический и перешёл служить в подполковники юстиции.

Иногда спрашиваешь у самого себя, а тех ли взяли на службу?

Идёт осмотр солдат, проходящих военно-врачебную комиссию. Перед тем, как отпустить, направляют к психиатру – ведь можно совершить правонарушение, будучи в состоянии аффекта или психоза. Здесь, конечно, психиатрия, и не только военная, становится прислуживающей «девкой».