Записки журналистки

Вместо бледной кожи, которой всегда могут похвастаться рыжие, отвратительное месиво, сплошь исполосованное ранами, синяками, ссадинами. Среднего размера грудь какого-то дикого сине-фиолетового цвета, соски увенчаны гирьками. Лицо – опухшее и разбитое до неузнаваемости, искажено в гримасе боли. Вместо одежды – кровь, где запекшаяся, где совсем свежая, насыщенно красная.

И глаза, напугавшие меня до нехватки воздуха в груди.

Пустые, безжизненные, застывшие в бесконечном потоке отчаянья.

Глаза мертвеца.

Наслаждение от боли, говорите? Заверните эту ложь соплюшкам, так радо обманувшимся трендовой фальшью! В боли нет никакой романтики, любви и тем более удовольствия! Лишь темнота, страх и чудовища, скрывающиеся под лживой благообразностью.

Вокруг несчастной девушки, точь-в-точь как хищники, уже почуявшие кровь, кружили шестеро мужчин. Трое из них принимали непосредственное участие в пытке, остальные пока наблюдали. Но, судя по безумному блеску неестественно ярких глаз в прорезях масок и предвкушающим ухмылкам, бездействие это временное.

Каждый из активных трех извращенцев так и норовил добавить бедняжке боли: отхлестать, ущипнуть или просто дернуть за волосы. Сколько ударов плетью она получила?

Я сбилась со счета, но ни один из них не смогла воспринять без дрожи. Пришлось закусить нижнюю губу до соленого привкуса во рту, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. А вот жертва, наоборот, ни разу не вздрогнула. Терпела стойко, молча. То ли уже ничего не чувствовала, то ли держалась из последних сил на каком-то только ей ведомом упрямстве.

Удовольствие, да? Ну-ну.

Лишь когда один из садистов, приспустил штаны и приступил непосредственно к самому действию, рот девушки открылся в безмолвном крике. Это еще сильнее подстегнуло подонков к больной активности: новой порции ударов, щипков и хриплого смеха.

Толпа зрителей улюлюкала, воодушевляя садистов к более жестоким мерам.

Мне же смотреть на это было гадко до ужаса.

Несколько раз я даже попыталась отвернуться, но Марикетта неожиданно сильно схватила меня сзади за шею, заставляя замереть на месте. В момент кульминации извращенца тошнота комом подступила к горлу. Я дернулась, усиленно сглатывая, и женщина резко развернула меня к себе.

Безобразная сцена осталась за спиной. Перед внутренним зрением так и стоял стоп-кадр: гримаса ужаса, исказившая обезображенное лицо девушки, и похоть, легко читающаяся, в глазах извращенцев. В моих ушах все еще звенел крик девушки, да смех этих монстров в масках. И завораживающая музыка не смогла его для меня заглушить.

Я никогда не отличалась особой религиозностью, но сейчас отчаянно обратилась: «Отче наш, иже еси…». Спасибо бабуле, что благоговейно вычитывала утреннее и вечернее молитвенное правило перед иконками и лампадкой. Видать, в памяти отложилось, да сейчас вспомнилось…

– Вот так у нас поступают с плохими девочками. Запомни, куколка.

– За ч-что? – еле слышно просипела.

Блондинка услышала или догадалась, так как ее ответ не заставил себя долго ждать:

– За непослушание и нарушение правил.

– П-правил?

Женщина потянула меня дальше, видимо, осталась довольна произведенным эффектом. Ее хватка сделалась только крепче, а в голосе теперь звучали металлические, повелительные нотки. От милой блондинки с доброжелательной улыбкой не осталось и следа.

Я и не думала заблуждаться на счет Марикетты, но так скоро не ожидала появления настоящей фурии. Такая лишь пасть раскроет, и не успеешь моргнуть, как окажешься без головы. Брр…

– И правило первое, девочка, забудь свое имя. Здесь нет настоящих имен, куколка. Как назовет твой господин, так и будешь откликаться.

Господин? Ой-йошеньки!

– Н-но…

– Правило второе, ты должна беспрекословно слушаться господина. Если же нет, понесешь наказание.

Я передернулась. В памяти все еще была свежа картина издевательств над незнакомкой. Верно истолковав мою реакцию, Марикетта ядовито усмехнулась:

– Не сразу такое же, как та рыжая, пупсичек, не волнуйся, – она снисходительно потрепала меня по щеке. – Но тоже весьма и весьма болезненное. По-другому здесь не бывает.

– Откуда ты зна…

Блондинка скривилась.

– Правило третье, с этой ночи ты должна забыть, что есть остальной мир за порогом «Blaze», все и всех, что тебя с ним связывает. Твоя жизнь теперь здесь. Не забудешь сама, тебе помогут.

– Н-но… я не хочу!

– Что-то ты слишком разговорчивая, куколка, – прищурилась Марикетта. – Неужели Дима нахимичил что-то с дозой или тебе одного коктейльчика мало? Хочешь добавки?

Я застыла. Из-за непозволительного сейчас страха вполне могла еще и расстаться с незамутненным дрянью разумом и скоростью реакции.

– А нет, показалось, – усмехнулась блондинка. – Наш ловкий парень еще ни разу не ошибся с товаром. И с их состоянием.

– Что?

– Спокойные, как удавы, что. Первое время, – зло рассмеялась она. – Пойдем, куколка. Тебя ждет отбор.

– О-отбор?

– Сегодня ты узнаешь, какому господину достанешься и получишь удовольствие, за которым сюда пришла. «Blaze» всегда удовлетворяет запросы клиентов. Даже если они очень специфические.

– Запросы?

– И запросы тоже.