Записки журналистки

– Прости, – Мишка разжал руки. На моих предплечьях так и остались красные следы от его пальцев. Мысленно я вяло отметила, что будут синяки. – Ань… Ты моя сестра, понимаешь?

Чиж приподнял мое лицо за подбородок и заставил заглянуть в глаза:

– Моя любимая младшая сестренка. Была, есть и всегда будешь. А кровь… Что кровь? Черт с ней! Ты моя родня и это ничего не изменит. Веришь?

Глядя на этого взрослого мужчину, в чьих глазах сейчас светилась искренность, тревога и даже ранимость, мне очень хотелось верить. Но… что-то внутри болело и не давало это сделать, наоборот, подзуживало на совершенно другие эмоции.

– Отец, – на этом слове я неловко запнулась, подавилась воздухом. Имею ли право так называть его? – Он тоже…

– Оборотень. Да.

– А мама?

– Человек. Как и ты.

– А твоя мама?

– У нас одна мама на двоих, Аня, – он поджал губы. – А про биологическую я ничего не знаю и знать не хочу.

Я замолчала. Сурово.

Чиж обеспокоенно крутился рядом, все пытался поймать мой взгляд. А я смотрела на разорванную одежду, что пала смертью храбрых от оборота хищных кошек, на оставленную возле двери дорожную сумку, которую забыла разобрать… В общем, всюду, лишь бы не на чужого родного Мишку.

– Мама знала?

В солнечном луче, будто прорезавшим коридор пополам, кружились пылинки. Надо бы затеять влажную уборку…

– Да.

– Вот как? – сглотнула горечь, комком вставшую в горле.

– Отец ее любил, – словно в оправдание развел руками он. – Да и маленького они ждали. Мама должна была знать, что носит оборотня.

Мне как по голове кто дал:

– Маленького? Откуда ты…

Чиж потер виски, сжал переносицу. Голова у него, что ли, разболелась?

– Узнал незадолго до аварии.

Я сощурила глаза и не смогла сдержать обиды:

– А ты говоришь опасно… Папа вот не побоялся рассказать маме правду.

– И погиб! – жестко припечатал в ответ.

Я похолодела от очередной ужасной догадки. Ну вот что за деньки у меня настали?! Один страшнее другого!

– Ты думаешь, та авария была неслучайной?

– Не знаю, – буркнул он. – Прямых доказательств, конечно, у меня нет… Но и в совпадение, что аккурат после того, как отец раскрыл перед мамой существование оборотней, мы попали в автокатастрофу, верится с трудом.

С одной стороны, мне было очень больно об этом говорить. Пусть гибель родителей в прошлом, много времени утекло, а боль не притупилась… А с другой, хотелось побольше узнать о той скрытой от меня стороне их жизни. Сама себе сейчас напоминала того, кому и хочется, и колется. Просто эмоциональный мазохизм чистой воды какой-то…

– Как она восприняла это?

– Она его любила, – просто ответил Чиж и замолчал.

Будто любовь сама собой все объясняет.

Между нами повисло напряженное молчание.

Все эти годы мне не давал покоя один вопрос. И когда, как не сейчас его озвучить? Раз мы впервые, выходит, говорим начистоту…

– Как тебе удалось тогда выжить?

Мишка в дополнительных уточнениях не нуждался, сразу понял, о чем я. Только взгляд его потяжелел и опустел, точно он сейчас мысленно вернулся в ту роковую ночь.

– Я спонтанно обернулся во время столкновения. Как из машины выбрался, не помню. Очнулся в лесу уже после взрыва.

Вот и очередная разгадка… Ничего особенного, но на сердце почему-то стало не легче, наоборот, потяжелело.

– Я хочу побыть одна, – бросила на ходу.

Скорее в спальню, подальше от, как оказалось, лживой жизни.

Только вот Чиж меня так просто не отпустил.

– Ань… Анютин… – стеной встал на моем пути. – Котенок…

– Ты стал жаловаться на слух? – сама удивилась металлическим ноткам, прозвучавшим в голосе. – Уходи, Миша.

– Я никуда не пойду!

– Вот как? Тогда пойду я!

– Куда?! – рявкнул он. – Ты не в себе!

– А ты, можно подумать, в себе! – съехидничала в ответ. Ишь, нашелся оценщик адекватности! – Хватит меня опекать!

Я обогнала рыжего наглеца, залетела в спальню и захлопнула перед его носом дверь.

– Ань, – глухо окликнул меня.

– Я переодеваюсь!

После этого, конечно, ломиться в двери он перестал, но не ушел и не бросил попытки меня доставать.

Я натянула первые попавшиеся джинсы, майку, волосы сушить не стала – так высохнут. Не забыла запихнуть в рюкзак кошелек и мобильник.

– Выходи давай. И кто за тобой следит? Что за бред ты несла по телефону? Почему вы с Йошкой вернулись раньше?

– Не думаю, что сейчас время устраивать ей допрос, – послышался голос Лины.

– Тебя только не спросил! А ну брысь!

Раздалось шипение, и я поспешила выйти из спальни. Еще опять сцепятся, а мне потом их разнимай. Хотя…

Я в няньки к оборотням не нанималась!

Мишка и Лина застыли друг напротив друга недалеко от моей двери. По их позам и выражению лиц и дурак заметил бы обоюдную неприязнь. Это надо же невзлюбить друг друга с первого взгляда!

– Он тебя обидел? – стоило появиться, как Чиж накинулся на меня с очередными вопросами. – Аня!

– Не твоего ума дело.

Я обогнула его по дуге и юркнула в коридор, где быстро вскочила во вьетнамки.

– Анька! Стой, засранка!

– Ань! – и Лина кинулась вслед. – Может, не стоит горячиться? А вдруг, там он?

Тоже мне голос разума!

– А плевать! – махнула обоим рукой.– Значит, скорее познакомимся!