Записки злой ведьмы. Последняя из Алых Маков

Табунщики показались быстро. Два десятка конных в кожаных нагрудниках приближались с севера. У каждого было по копью и короткому мечу, прикреплённому к поясу. Из-за спин выглядывали высокие луки. Зоркий ещё немного покружил, оценивая обстановку, а затем опустился вниз. Проигнорировав руку, он опустился на плечо. Казалось неправильным сидеть на чьей бы это ни было руке, кроме руки Князя. Острые когти легко прошли сквозь плотную ткань плаща, но Василь не вздрогнул. Холера, почувствовав приближение конных, притихла.

Лошади табунщиков не были крупными, Дор на своём жеребце казался гораздо выше их. Но зато в резвости этим лошадям было не отказать.

Двадцать смуглых воинов окружили их, но ни один не достал оружия. Зоркий не знал, было ли это хорошим знаком, или просто уверенностью в своём превосходстве, не было нужды лишний раз угрожать чужаку. Прошло несколько долгих минут, за которые никто не произнёс ни слова. Холеру похоже тишина нервировала больше всего. Она внимательно нюхала воздух и скребла землю лапами, словно готовилась к атаке.

– Хороший зверь, – сказал один из табунщиков, сильно коверкая слова. У него было вытянутое худое лицо и выступающий вперёд подбородок. – Зверь может остаться. Чужак должен уйти.

В Озерных долинах говорили на том же языке, что и в Осеннем Лесу, но особенности диалекта давали о себе знать.

– У меня послание для вашего вожака.

– Я вожак. Говори и проваливай. – Табунщик вытащил меч и взмахнул им, тряхнув длинными волосами, переплетёнными со множеством лент.

– Нет.

– Что? Хочешь смерти? – Его лошадь сделала два шага вперёд и остановилась, взбивая копытом землю.

– Не скажу, что я высоко ценю свою жизнь. Но у меня слишком много долгов, чтобы я мог позволить себе умереть. И один из них – передать послание тому, кто зовётся Бешеным. – Василь говорил спокойно и уверенно, неотрывно смотря в глаза табунщику.

Прошло ещё несколько молчаливых минут, а затем табунщик убрал меч, поворачивая коня в сторону степи.

– Мы ценим верных долгу. Но знай, шанса уйти больше не будет.

Зоркий с силой оттолкнулся от плеча Дора и взмыл в небо. Прежде, чем отправиться вглубь долин, у Василя забрали пристегнутую к поясу шпагу и длинный кинжал. Больше оружия у него с собой не было. Под конвоем из двадцати всадников он отправился к стойбищу кочевых людей. Зоркий видел табуны лошадей и несколько отар овец, пасущихся неподалёку. Дети бегали вокруг шалашей, обтянутых лошадиными шкурами, женщины что-то помешивали у костров. Когда они подъезжали, навстречу выбежала стая собак. Они громким радостным лаем приветствовали табунщиков, но стоило им заметить Холеру, как собаки, скалясь и рыча, бросились на неё.

Василь легко спрыгнул с коня, осматриваясь. Большинство конвоиров растворились на местности, свернув в разные стороны. С ним рядом остались только трое спешившихся табунщиков, одним из которых был тот, что назвался вождем раньше.

Кто-то из местных жителей, недовольных разлаявшейся сворой, запустил в животных толстой палкой, очевидно, приготовленной для костра. Собаки визгливо разбежались, и Холера тут же юркнула куда-то в сторону, теряясь из вида.

Идти Дору пришлось недолго. Его привели к невысокому, но широкому шалашу, вход в который охраняло четверо крепких воинов. Зоркий, не желавший пропускать предстоящие переговоры, вновь опустился на плечо Василю.

Шкура, прикрывающая вход в шалаш, отодвинулась, и оттуда выпрыгнул маленький чумазый человечек. Сначала Зоркому показалось, что это ребёнок, но низкий раскатистый голос мог принадлежать только взрослому мужчине. Человечек закричал что-то конвойным. Он орал и бесновался, размахивая коротким кинжалом. Стоящие вокруг конопасы молча опустили головы.

– Имя? – Неожиданно спросил он, смотря прямо на Дора.

– Василь из Дома Вепря.

– Буду знать, что писать на надгробии. – Выговор был на удивление чистым. Сказав это, карлик развернулся, отдал несколько приказаний, а затем снова скрылся в шалаше.

Конвоиры толкнули Дора в спину. Зоркий, пытаясь удержаться, взмахнул крыльями и сильнее сжал когти. На секунду он подумал, что Василь просчитался, и никто не будет с ним разговаривать, но его лишь втолкнули в шалаш вслед за карликом.

Зоркий спрыгнул с плеча и устроился на большом деревянном сундуке, осматривая внутреннее убранство. Посередине стоял низенький столик, на котором было несколько замысловатых кувшинов и чашек, за ним на ковре, обложившись подушками, лежал тот самый всклокоченный человечек.

Василь низко поклонился. Карлик кивнул в ответ и жестом указал на место напротив него.

– Садитесь, Дор. Здесь редко встретишь благородного человека.

Глава 16. Яд и кинжал

За последнюю неделю Роза бывала в Замке дважды и даже стала про себя называть его Белым. Она перестала бояться входить в тронный зал и нашла в себе силы улыбаться тем, кого называли Лучшими Людьми. Самое главное, она перестала считать их предателями. В конце концов, сама теперь была не лучше.