Заплатите налоги, госпожа попаданка!

– Ну, что вы, ваше сиятельство, мне совсем нетрудно оказать вам подобную любезность. Более того – я сделаю это с удовольствием. Что же касается приличий, то не беспокойтесь – даже самый взыскательный блюститель традиций не найдет в этой сцене ничего, что бросило бы тень на вас или на меня.

Он опускается передо мной на колени. А я чувствую себя Золушкой – с той лишь разницей, что принц собирается не надеть на меня туфельку, а снять ее с меня.

Я приподнимаю подол сантиметров на десять. Сейчас наша с бабушкой ложь будет раскрыта. Хорошо хоть это произойдет не в зале, полном людей, а здесь, в оранжерее.

И всё-таки мне неприятна сама мысль, что де Шарлен получает повод еще раз убедиться в моей нечестности. Да, мы с ним отнюдь не друзья, и его мнение обо мне не так уж много для меня значит. Но всё-таки я еще больше краснею, когда он берет в руки изящную, расшитую жемчугом туфельку, которую я только что сняла с ноги.

– Хм, – я вижу удивление на его лице, – каблук действительно сломан.

Наверно, такое же удивление написано и на моем лице тоже. Нет, но как такое может быть? Я же только что шла в этих туфлях из зала! Каблук был в полном порядке.

Его высочество отдает мою обувь слуге, и тот возвращается с похожей парой туфель через десять минут.

– Ну, вот, так гораздо лучше, – говорит принц. – Танцевать в них, конечно, не получится, но насладиться прочими прелестями бала вы сможете сполна.

Мы возвращаемся в зал под пристальные взгляды гостей, и когда его высочество, оставив меня подле герцогини, удаляется, я шепчу ей на ухо:

– Вивиан, но как???

Она пожимает плечами:

– А что мне оставалось делать? Пришлось приложить некоторые усилия. Зато сейчас у меня ужасно болит голова. Но надеюсь, теперь ты хотя бы понимаешь, как важно научиться танцевать.

Ага, понимаю. А еще понимаю, как важно освоить магию. Хотя бы вот такую – бытовую.

15. Эжени. Учитель магии

Остаток бала проходит вполне спокойно. После моего отказа принцу других желающих нарваться на публичное унижение не находится. Я наблюдаю за танцующими, пытаясь запомнить хоть какие-то движения.

Да, я должна научиться танцевать. Но как это сделать, не вызывая подозрения? Если мы пригласим учителя танцев, то он придет в ужас, узнав, что графиня де Ламарк не знает элементарных основ, известных даже самым юным барышням-дворянкам. Разве что брать уроки в столице инкогнито.

Но уже на следующий день я забываю о танцах, потому что граф де Гардини находит нам потенциального учителя магии.

– Сразу предупреждаю – характер у него прескверный, – сообщает он нам без утайки. – Горд, самолюбив и нетерпим ко всякому блату – за что и был изгнан из королевской магической академии, несмотря на четвертый магический уровень. Не пошел на уступки, когда его попросили проявить снисхождение к одному из особых учеников. Так что хорошенько подумайте, прежде чем с ним связаться.

– Но он хотя бы из хорошей семьи? – уточняет Вивиан. – Всё-таки речь идет о школе для девушек. Нам важно, чтобы его репутация хотя бы в этом вопросе была безупречна.

– По этому поводу можете не беспокоиться, – заверяет нас граф. – Его семья весьма почтенна, хоть и не богата.

Поскольку других кандидатур у нас нет, мы с бабушкой отправляем письмо шевалье Роберу де Крийону, и он прибывает на собеседование в тот же вечер. Хотя собеседованием это можно назвать лишь с натяжкой. Бабушка, правда, задает несколько вопросов по использованию магии, но мы не настолько хорошо разбираемся в теории, чтобы проверить, правильно ли он на них отвечает.

Меня немного напрягает то, что к нашему предложению он относится несколько свысока. Я понимаю, что после столичной магической академии работа в какой-то провинциальной школе магии, тем более, для девушек, кажется ему унизительной, но всё-таки свое пренебрежение он из вежливости мог бы не показывать столь явно.

Кажется, бабушке это тоже не нравится, и когда он затягивает песню про то, что ему «нужно подумать», она сразу ставит его на место:

– У вас есть другие предложения о работе, шевалье?

Конечно, он может соврать, но, похоже, считает это недостойным дворянина.

– Нет, сударыня, – отвечая, он заметно краснеет. – Но я мог бы давать частные уроки.

Для пользы дела герцогиня решает обойтись без всяких церемоний и рубит с плеча:

– С вашим-то характером, сударь? Боюсь, много вы не заработаете.

Теперь его лицо по цвету напоминает спелый помидор. Но, должно быть, он давно уже сидит без работы, потому что он усмиряет свою гордость и признает:

– Возможно, вы правы, ваша светлость. И если вам нужен ответ немедленно, то я, пожалуй, соглашусь. Только я прошу – нет, я требую! – чтобы вы предоставили мне право самолично отобрать учениц. Поверьте, я буду действовать исключительно в интересах вашей школы. Я не хочу тратить время на бездарных девиц, которые не сумеют освоить даже простейших заклинаний.

С этим мы с герцогиней готовы согласиться. Я только уточняю:

– Надеюсь, вы собираетесь проверять их способности вполне приличным и допустимым законом способом?

Он кивает с оскорбленным видом: