Заплатите налоги, госпожа попаданка!

Она не стесняется говорить это при самой баронессе, и та бурчит в ответ из другого угла:

– А я слышала, что некоему герцогу, чтобы оплатить учебу в школе для своей дочурки, пришлось продать пару лошадей из своей конюшни.

Похоже, удар попадает в цель, потому что брюнетка вспыхивает и даже не находит, что ответить.

А я только вздыхаю. Надеяться на теплые дружеские отношения внутри нашей маленькой школы не приходится.

Все наши ученицы примерно одного возраста – от семнадцати до двадцати лет. Большинство – из столицы, но есть и провинциалки. Представительниц высшей знати видно сразу – по вздернутым кверху носам и привезенным с собой слугам. Да еще – по сияющим в ушах и на шеях фамильным драгоценностям. А мы, между прочим, предупреждали их родителей, что никаких сейфов в школе нет, и охрану у каждой комнаты мы ставить возможности не имеем.

Конечно, никто из девушек отродясь не работал, и они понятия не имеют, откуда берутся деньги. Разве что баронесса Нуарре прекрасно понимает, на чем основано богатство их семьи – у нее как раз из всех прибывших самые роскошные бриллиантовые серьги, что вызывает зависть и злость у некоторых других учениц.

Ну, ничего, если они хотят учиться в нашей школе, им придется как-то сосуществовать друг с другом и хотя бы внешне не выказывать недружелюбия.

– Трудно вам с ними будет, ваше сиятельство, – жалеет меня Дениз. – Еще и этот противный месье де Крийон! Я искренне хотела ему помочь, а он сказал, что лучшее, что я могу сделать – это не мешать. Не правда ли, какой наглец?

Я сочувственно поддакиваю, но мысли мои заняты совсем другим – через два дня в поместье по случаю открытия школы должен состояться приём, на который съедутся дворяне со всего герцогства. Непростое испытание для моих нервов.

Это – не бал в столице, где меня представляли новым знакомым. Это – раут, на котором соберутся те, кого графиня де Ламарк знает с детства. Те, с кем она (то есть, я!) должна обсуждать множество самых разных вещей. А если я назову кого-то не тем именем? Перепутаю чьих-то жен, мужей и детей? Или проявлю недопустимое незнание истории Виларии или местных обычаев?

Ох, мне нужно срочно что-нибудь выпить. И это что-нибудь – отнюдь не стакан воды, что предлагает мне Дениз.

16. Эжени. Дедушка в полночь

Вечером я впервые встречаюсь с нашими ученицами за одним столом. Все двадцать девушек приветствуют меня с большим радушием. Даже Арлет Пикард – на сей раз она не считает возможным критиковать мой наряд. Впрочем, мой гардероб уже обновлен, а я уже и сама в состоянии подметить устаревшие платья на некоторых ученицах – не сомневаюсь, им еще доведется отведать яда с острого язычка дочери герцога.

С началом занятий в стенах школы девушки будут носить стандартную форму – бордовые платья, отделанные кружевом по вороту и манжетам. Это позволит хотя бы немного нивелировать материальные различия между ними.

Но сегодня им еще позволено блеснуть своей любимой одеждой. И хотя мужчин за столом нет, некоторые ученицы надели платья с декольте и увешали себя драгоценностями. Ну, что же – пусть пока развлекаются.

А вот то, что одна из девушек считает возможным высказать свое «фи», критикуя рассадку за столом, я не могу оставить незамеченным:

– Напомните мне ваше имя, мадемуазель! – требую я. – И выскажите, пожалуйста, ваши претензии чуть громче – чтобы их слышала не только ваша соседка.

Светловолосая девушка заметно смущается, но отвечает довольно уверенно:

– Маркиза Мариса Лесанж. Простите, ваша светлость, если я невольно вызвала ваше раздражение, но я полагаю (и не стыжусь повторить это во всеуслышание), что наши с герцогиней Пикард титулы дают нам право самим выбирать себе место за столом, а не смешиваться с теми, чей ранг значительно ниже.

При этих словах Арлет краснеет и начинает старательно ковыряться в гусином паштете на своей тарелке. Похоже, к подобному выпаду подруги она оказывается не готова. А учитывая, что однажды она уже проштрафилась, то и поддерживать Марису не спешит. А вот другие девочки в ответ на это возмущенно перешептываются.

– Вы имеете право на собственное мнение, мадемуазель! – признаю я. – Но я бы хотела, чтобы не только вы, но и все присутствующие осознали общее правило – в стенах нашей школы вы все находитесь в равном положении. Ни я, ни ваши учителя не станут делать между вами различий. И требовать к себе особого отношения никто из вас не сможет. Если кого-то не устраивает подобное положение дел, то скажите это сразу – таковым лучше поискать для себя другое учебное заведение.

Я выжидательно смотрю на маркизу. И не только я.

Мадемуазель Лесанж хмыкает, показывая свое отношение к подобному правилу, но с протестами решает повременить.

– Как изволите, ваше сиятельство, – отвечает она и возвращается к еде.

Признаться, я предпочла бы, чтобы среди учениц не было столь титулованных особ – тогда остальные девочки чувствовали бы себя куда комфортнее. Но что есть, то есть.

Не удивительно, что после такого ужина у меня появляется головная боль.