Запомни и живи

Кому предам прозренья этой книги?Мой век среди растущих водЗемли уж близкой не увидит,Масличной ветви не поймет.Ревнивое встает над миром утро.И эти годы не разноязычий сечь,Но только труд кровавой повитухи,Пришедшей, чтоб дитя от матери отсечь.Да будет так! От этих дней безлюбыхКидаю я в века певучий мост.Концом другим он обопрется о винты и кубыОчеловеченных машин и звезд.Как полдень золотого века будет светел!Как небо воссияет после злой грозы!И претворятся соки варварской лозыВ прозрачное вино тысячелетий.И некий человек в тени книгохранилищ

Прочтет мои стихи, как их читали встарь,Услышит едкий запах седины и пыли,Заглянет, может быть, в словарь.Средь мишуры былой и слов убогих,Средь летописи давних смутУвидит человека, умирающего на порогеС лицом, повернутым к нему.1921

«Весна снега ворочала…»

Весна снега ворочала,Над золотом МосквыШутя шумела клочьямиВнезапной синевы.Но люди шли с котомками,С кулями шли и шли,И дни свои огромныеТащили, как кули.

Раздумий и забот своихВертели жернова.Нет, не задела оттепельТвоей души, Москва!Я не забуду очередь,Старуший вскрик и бред,И на стене всклокоченныйНевысохший декрет.Кремля в порфирном нищенствеОскал зубов и крест —Подвижника и хищникаНеповторимый жест.Разлюбленный, затверженныйИ всё ж святой искус,И стольких рук удержанныхПрощальный жар и хруст.Но верю — днями дикими

Они в своем пленуУ будущего выкупятВеликую весну.Тогда, Москва, забудешь тыОбиды всех разлук,Ответишь гулом любящимНа виноватый стук.Вагон Москва — Рига, март 1921

«Позади ты и всё же со мною…»

Позади ты и всё же со мною,Будто конница темная гонится.Не покрыть музыкантами воя,Не уйти, не забыть, не опомниться.Треплешь рифмы ты в хóленом парке,Гасишь люстры парадного вечера.Вот она на расчерченной карте,Кровь точа, копошится и мечется!

Что слова? На письмо не ответит,Но целуя удушит нечаянно.Ах, скажите знакомым — здесь дети,Будто в книгах, еще улыбаются.Говорят, что всегда так бывает,Что в борьбе погибают лишь слабые,Крылья будут — кокóн пробиваетИсполинская дивная бабочка.Повторить ли, что я не согласен,Что мне страшно, но это уж сказано,И Господь уж привык в своей кассе[152]К бесконечным хвостам Карамазовых.Догнала ты, калужская кляча,Этот поезд, от муки отодранный.Вот минута еще — я заплачуНад святыми для русского ребрами.Вагон Москва — Рига, март 1921

«Скрипки, сливки, книжки, дни, недели…»