Запомни и живи

Номера домов, имена улиц,Город мертвых пчел, брошенный улей.Старухи молчат, в мусоре роясь.Не придут сюда ни сон, ни поезд,Не придут сюда от живых письма,Не всхлипнет дитя, не грянет выстрел.Люди не придут. Умереть поздно.В городе живут мрамор и бронза.Нимфа слез и рек, — тишина, сжалься! —Ломает в тоске мертвые пальцы,Маршалы, кляня века победу,На мертвых конях едут и едут,Мертвый голубок — что ему снится? —Как зерно, клюет глаза провидца.А город погиб. Он жил когда-то,

Он бьется в груди забытых статуй.

6. «Уходят улицы, узлы, базары…»

Уходят улицы, узлы, базары,Танцоры, костыли и сталевары,Уходят канарейки и матрацы,Дома кричат: «Мы не хотим остаться»,А на соборе корчатся уродцы[185],Уходит жизнь, она не обернется.Они идут под бомбы и под пули,Лунатики, они давно уснули,Они идут, они еще живые,И перед ними те же часовые,И тот же сон, и та же несвобода,И в беге нет ни цели, ни исхода:Уйти нельзя, нельзя мечтать о чуде,И всё ж они идут, не камни — люди.

7. «Над Парижем грусть. Вечер долгий…»

Над Парижем грусть. Вечер долгий.Улицу зовут «Ищу полдень».Кругом никого. Свет не светит.Полдень далеко, теперь вечер.На гербе корабль. Черна гавань.Его трюм — гроба, парус — саван.Не сказать «прости», не заплакать.Капитан свистит. Поднят якорь.Девушка идет, она ищет,Где ее любовь, где кладбúще.Не кричат дрозды. Молчит память.Идут, как слепцы, ищут камень.Каменщик молчит, не ответит,Он один в ночи ищет ветер.

Иди, не говори, путь тот долгий, —Здесь весь Париж ищет полдень.

8. «Как дерево в большие холода…»

Как дерево в большие холода,Ольха иль вяз, когда реки вода,Оцепенев, молчит и ходит вьюга,Как дерево обманутого юга,Что, к майскому готовясь торжеству,Придумывает сквозь снега листву,Зовет малиновок и в смертной мукеИззябшие заламывает руки, —Ты в эту зиму с ночью говоришь,Расщепленный, как старый вяз, Париж.

Возле Фонтенбло

Обрывки проводов. Не позвонит никто.Как человек, подмигивает мне пальто.

Хозяева ушли. Еще стоит еда.Еще в саду раздавленная резеда.Мы едем час, другой. Ни жизни, ни жилья.Убитый будто спит. Смеется клок белья.Размолот камень, и расщеплен грустный бук.Леса без птиц, и нимфа дикая без рук.А в мастерской, средь красок, кружев и колец,Гранатой замахнулся на луну мертвец,И синевой припудрено его лицо.Как трудно вырастить простое деревцо!Опять развалины — до одури, до сна.Невыносимая чужая тишина.Скажи, неужто был обыкновенный день,Когда над детворой еще цвела сирень?[186]1940

«Где играли тихие дельфины…»